Уж замуж… Так и быть!

Малиновская Елена Михайловна

И запнулась, в последний момент чудом не дав сорваться с языка признанию в любви.

Если честно, я чувствовала себя обманутой. Да, Джестер не обещал мне счастливой совместной жизни. Демоны, да он вообще мне ничего не обещал! Но почему-то я поверила, что небезразлична ему. Все-таки ради меня он пошел на преступление. А теперь все повернулось совершенно диким образом.

И что мне ждать дальше?

В следующее мгновение Джестер вдруг оказался около меня. Его движение было настолько стремительным, что я едва не отшатнулась в испуге. Только что он стоял на расстоянии нескольких

шагов от меня – и неожиданно я обнаружила, что его руки опустились на мою талию.

Серые глаза инквизитора смотрели прямо и без насмешки, обычно таящейся на дне его зрачков. Мое сердце привычно рухнуло в пятки от ощущения теплого дыхания на моих губах.

– Все будет хорошо, Лариса, – негромко, но с нажимом проговорил он еще раз. – Просто верь мне.

– Да, но… – начала было я, однако не договорила.

Джестер поцеловал меня, и все тревожные мысли мгновенно вылетели из моей головы, которая стала непривычно пустой и счастливой. Даже опасливый внутренний голос замолчал.

Я обвила шею мужчины руками. Прильнула было к нему, но он удивительно ловко выскользнул из моих объятий. В последний раз ласково чмокнул в кончик носа – и ушел, не забыв запереть за собой дверь.

Глава вторая

– Да, Лариса, ты знатно опростоволосилась.

Я лежала на кровати и мрачно смотрела в потолок, стараясь не вслушиваться в надоедливый язвительный шепоток барона Гейба.

Естественно, призрак присутствовал при моем разговоре с инквизитором. И, естественно, не сумел удержаться от искушения позубоскалить над всей этой ситуацией.

– А я ведь говорил тебе, что Петер – более чем достойная партия для тебя, – не унимался барон. – Но нет. Видите ли, не слишком решительный. Ну вот, связалась на свою беду с решительным. И что?

– Вы так говорите, барон, как будто у меня был какой-то выбор, – не выдержав, огрызнулась я, по-прежнему таращась в темный потолок. – Смею напомнить, что Джестер особо не спрашивал моего желания. Просто взял – и выкрал меня у вашего сына, мастерски разыграв историю с моей мнимой гибелью. Я темная ведьма. А он инквизитор. Если бы я осталась с вашим сыном, то рано или поздно меня ожидала бы смерть на костре, потому что, как выяснилось, блокировке мой дар не поддается.

В комнате что-то зашуршало. Но, хвала небу, барон не продолжил спора. Видимо, не нашел, чем можно возразить.

После ухода Джестера прошло уже несколько часов. Суровая Энни проводила меня на ужин в обеденный зал, затем под ее конвоем я вернулась в комнату. При этом служанка не проронила ни слова, хотя я попыталась ее разговорить. Даже попросила прощения за попытку ментально воздействовать на нее.

После горячей ванны я предприняла очередную попытку вчитаться в какую-нибудь книжку из любезно предложенной библиотеки. Но на очередном морализаторском диалоге главной героини, где она рассуждала об основополагающих достоинствах женщины, не выдержала и запустила ее в стену. Фу, гадость какая! Прямо чувствую, как мои мозги плесенью покрываются.

И вот теперь я безуспешно пыталась уснуть,

хотя кровь в жилах еще бурлила от возмущения после разговора с Джестером.

Ишь ты, женат он! И собирается познакомить меня со своей женой! Какая-то неправильная у меня история любви получается.

– Лариса, а можно тебя спросить? – внезапно поинтересовался барон Гейб.

– Ну? – хмуро буркнула я, гадая, с чего вдруг призрак так вежливо заговорил.

– Не подумай, что я подслушивал твой разговор с Джестером, – смущенно забормотал Гейб. – Но… Ты сама понимаешь, даже против своей воли я вынужден быть в курсе всего, что происходит с тобой…

– А нельзя ли поближе к делу? – перебила его я. – Что именно вас заинтересовало в нашем разговоре.

– В общем-то, две вещи, – после короткой паузы признался Гейб. – Джестер назвал имя отца своей жены. Этан Гург, если ты забыла.

Я приглушенно ахнула. Демоны, а ведь и впрямь! В запале я как-то пропустила мимо ушей это имя. Но я его уже слышала раньше. Это же верховный инквизитор Орленда. Помнится, Джестер особенно опасался, что этот самый Этан захочет в подробностях расследовать дело о гибели молодой темной ведьмы. Даже тело какой-то несчастной в фамильный склеп рода Теоль притащил, чтобы, так сказать, к его истории и комар носа не подточил.

Это что же получается? Тесть Джестера – самый главный инквизитор в этой стране. Наверняка он очень недоволен, что строптивый зять не собирается принять в любящие объятия гульнувшую в юности супругу и уж тем более не торопится обрадовать его долгожданными внуками. И наверняка он будет присутствовать на семейном торжестве, посвященном так называемой годовщине бракосочетания.

Ох, голова кругом! Если этот Этан Гург настолько проницательный и подозрительный тип, как его описывал Джестер, то мне точно лучше не показываться ему на глаза.

– Вот и я о том же, – печально проговорил Гейб, без лишних слов поняв причину, по которой приглушенное ругательство сорвалось с моих уст. – Что за игру ведет Джестер?

Пожалуй, этот вопрос занимал меня больше всего остального. По-моему, он просто собирается кинуть меня на растерзание диким зверям. Образно выражаясь, конечно. Но по сути итог будет един. Меня разоблачат и казнят.

– Ничего не понимаю! – чуть слышно проговорила я. – Но зачем Джестеру все это? Если бы он хотел избавиться от меня – то просто не затевал бы всю эту канитель с моим похищением. Один факт наличия дара к ментальной магии подписывает мне смертный приговор.

Барон уныло вздохнул. В самом дальнем углу комнаты неярко мерцало едва заметное облачко, показывающее его месторасположение.

– Ну хорошо, а какая вторая вещь вас заинтересовала? – спросила я, осознав, что еще долго могу ломать голову, силясь разгадать резоны Джестера, но все равно потерплю в этом сокрушительное поражение.

– В вашем разговоре ты обронила интересную фразу, – сказал Гейб. – А именно, ты спросила у Джестера, какие еще скелеты хранятся в его шкафах.

– Ну да, – подтвердила я, немного удивившись. – Это расхожее выражение в нашем мире. Мол, у каждой семьи есть какие-то тайны, которые не принято выносить на суд общественности.