Ужас приходит в полнолуние
Шрифт:
Освободился я, значит, от одежек. Поднялся с земли и тут так мне стало не по себе, ну, так, что я аж крючком согнулся. И такой вот раскорякой доковылял до озера и с размаху шлепнулся в воду, только брызги полетели.
— Ух, здорово! — заорал я от восторга: вода была прохладная, просто кайф!
Вот черт! Она оказалась права: голым, как ни странно, купаться намного приятнее, чем в плавках. Я сразу же отплыл от берега и, перебирая руками и ногами на месте, стал ждать, когда Алена тоже войдет в воду. На берег я не оборачивался. Ждал, ждал, что раздастся плеск
В общем, плаваю себе потихоньку, а сам жду. Долго ждал. Но с берега — ни звука. Ничего не понятно. Так что в конце концов я не выдержал и оглянулся.
И от обалдения чуть было камнем не пошел ко дну. Потому что большего потрясения я, наверное, за всю свою жизнь еще не испытывал.
Алена была совершенно голая.
В тот самый момент, когда я обернулся, она как раз осторожно начала входить в озеро. Просто финиш. Я даже отсюда отчетливо видел и неожиданно крупные, полные для ее маленькой фигуры груди с коричневыми сосками, и темный треугольник внизу живота. Мать моя! Все я видел и глаз не мог отвести. А она сделала пару шагов и остановилась по колено в воде, с опаской глядя себе под ноги, как будто крокодила увидела. А то, что я, как дурак, во все глаза смотрю на нее, вроде и не замечает.
Я судорожно выплюнул изо рта воду — сам не заметил, как хлебнул. Потому что помимо пары виденных у Сани, моего приятеля по команде, немецких порнушек да журнала «Плейбой», который я однажды, чуть не сгорая от смущения, купил в Москве у лотошника, я вообще-то впервые в жизни видел живую обнаженную женщину. Да еще какую! И так близко.
И что же мне было делать в этот момент? Я ведь уставился на нее и глаз не мог отвести даже под страхом немедленного расстрела. А она спокойно так говорит:
— Слушай, а глубоко-то как! Тут что, дна вообще нет?
И бросает на меня эдакий бесхитростно-наивный взгляд. Я уже совсем понять не могу: то ли она страшно бесстыдная, то ли наоборот. А может, она еще девушка?!
А сам хриплю ей в ответ и толком не соображаю, что несу:
— Есть, еще как есть, у меня тут все есть.
— Что — все? — переспрашивает она, как будто не понимая. Да я и сам не въехал, что же я такое сказал.
— Дно тут есть, — поясняю, наконец еле-еле сумев отвести от нее взгляд.
— Что-то я его здесь не наблюдаю, — говорит Алена и пожимает плечами. — Слушай, помоги-ка ты мне войти в воду, а то я боюсь.
Ну, вообще!
— Ты что, меня стесняешься? — удивляется она.
— Кто, я?
— Ты, ты.
— Вовсе я не стесняюсь, — говорю я.
— А чего ж ко мне не плывешь?
— Я плыву.
— Нет, не плывешь, — говорит она.
И правильно говорит: ни черта я к ней не плыву, а медленно плаваю, держась на одном и том же месте. А она мне мстительным тоном добавляет:
— Вот я сейчас нырну, утону, и твоя Стася тебя за меня убьет.
Очень интересно: почему это Стася моя?
— Она не моя, — говорю я ей.
— А чья?
— Не знаю. Но не моя.
Я вижу: терпение у Алены на пределе. Только я рот открыл, чтобы добавить —
— Так ты мне поможешь или нет?!
Ну, и что прикажете делать?
Я и поплыл к ней. Но упорно старался смотреть куда угодно, но только не на ее обнаженную грудь, которая с каждым гребком становилась все ближе и ближе. Наконец я подплыл к Алене совсем близко и встал на ноги. Вода в этом месте доходила мне до плеч. Идти дальше я, конечно, не решился: что мне, у нее на виду причиндалами трясти? На Алену я по-прежнему старался не глядеть. Но белеющее в сумерках стройное тело все равно настойчиво лезло в глаза. Стою, значит, и молчу. Тут Алена требовательным жестом протягивает ко мне ладошку:
— Давай руку. И если что — спасай.
Я помедлил-помедлил, но деваться некуда. И осторожно взял ее за руку. Алена тут же уцепилась за нее, шагнула вперед, легла на воду и охнула, окунувшись по шею. И, сразу же выдернув руку, поплыла мимо меня от берега не очень умелым брассом. Я, честно говоря, не долго раздумывал — а что, если она действительно станет тонуть? Вот и ринулся за ней: буквально в два гребка догнал Алену и поплыл рядом, на расстоянии вытянутой руки.
— Неважная из меня пловчиха, да? — поворачивается она ко мне.
— Ничего, — говорю, — не бойся, я буду рядом.
А вода в нашем озере, между прочим, только на первый взгляд выглядит черно-коричневой. На самом-то деле она настолько прозрачна, по крайней мере в верхних слоях, что краем глаза я отчетливо видел, как Алена разводит и сводит длинные ноги, как ритмично двигаются мышцы под загорелой кожей ягодиц.
А знаете, что меня больше всего потрясло?
То, что вся она — от плеч до щиколоток — была покрыта ровным коричнево-золотистым загаром. Ни малейшего намека на белые полоски от купальника.
Понятно, на что я намекаю?
Ну, в общем, мы молча миновали заливчик и поплыли дальше. На озере — ни души, ни одного купальщика, кроме нас с Аленой. Дачники давно ушли домой. И теперь, скорее всего, сидели на открытых верандах у телевизоров, попивая чай или чего покрепче. Только почти на середине озера, метрах в трехстах от нас виднелась плоскодонка. В ней черной закорюкой застыла фигура какого-то донельзя упертого рыбака. Но он был достаточно далеко и при всем желании не мог бы не то что узнать, а даже как следует рассмотреть нас с Аленой.
Проплыли мы еще с десяток метров, тут Алена вдруг ко мне поворачивается и, чуть задыхаясь, радостно сообщает:
— Сейчас утону!
— Ты чего это? — перепугался я. Ну, я сразу забыл про стеснение, подплыл к ней и подставил плечо. — Давай, давай, держись крепче!
Она протянула ко мне руки, обняла за плечи и почти легла на меня, вы представляете?! Я просто всей спиной, всей кожей почувствовал ее почти невесомое в воде тело. Ну, словно ребенок у меня на спине примостился. И, стараясь продлить это новое, до этой минуты неизведанное и, честно говоря, невероятно приятное ощущение, я размеренно, как можно медленнее поплыл к берегу.