Ужасный век. Том I
Шрифт:
Очень хотелось хоть одну ночь не мокнуть под дождём. Поход вышел тяжёлым: от дерьмовой погоды и необходимости постоянно играть в прятки с патрулями. А силы ещё потребуются на обратной дороге.
— Ну ладно, пойдём к дому. Только осмотримся хорошенько. А то нас пойдёт четверо, да ещё дурак этот… Если там мужчин больше двух — не полезем. Не стоит того. И да: без нужды никого не убивать. Так… ты остаёшься. Сменим утром. Сиди тихо, к нам уходи только в крайнем случае. Если рыцари прискачут или вроде того.
Пленник гвендлов не слушал.
Вот ведь забавно, думалось Кайлу по дороге через лес: и охотники, и жертвы на этом промысле до смерти боялись друг друга. Одни молились своему глупому богу, чтобы набеги обошли свою деревню стороной: пускай грабят соседей. Другие просили духов об удаче в тех самых набегах — а заодно о том, чтобы барон вздёрнул людей из недружественного клана. Пусть им не повезёт.
За домом гвендлы наблюдали около получаса — и ничего особенного не заметили. Кто-то стучал топором позади жилища, но рассмотреть не представлялось возможным: пришлось бы покинуть укрытие.
— Не может там быть много людей. Ну никак! Хозяин дрова рубит. Ну может, в доме сынишка взрослый ещё. Ну двое: это в худшем случае. Домишко-то… там двоим тесно.
— Я, кажется, лошадь слышал.
— Много ты слышал? Вона как громыхает, и ветер… Я не вижу никакой лошади.
Погода портилась стремительно, что подстёгивало действовать. Тут уж или обустраиваться в лесу, пока не ливануло, или идти к дому.
— Да пусть и лошадь. Кляча какая-то старая, рыбак её в телегу запрягает. Чего такого?
Из дома вышла женщина — молодая, одетая по-крестьянски, с кувшином в руках. Она скрылась за хижиной. Единственное движение возле дома, которое разведчики видели.
Рассуждая здраво, ничто не говорило против идеи пойти к рыбацкой хижине. Риск прихода гостей, что ли? Но ведь и в полесье близ деревни могла нелёгкая занести кого-то из местных. Однако предчувствие у Кайла было какое-то нехорошее. С решением он долго колебался.
И всё-таки решился. К дому приближались осторожно: согнувшись, держась кустов. Кайл предпочитал и на студёную воду дуть.
Из хижины звуков не доносилось. Заглянув в окошко, Кайл тоже ничего не разглядел. Вероятно, внутри никого — а единственные обитатели негромко беседовали позади жилища. Можно было различить мужской и женский голоса; ещё продолжал стучать топор.
— Пошли: глянем, что за домом.
Во дворе гвендлы обнаружили девушку, которую видели ранее, и парня лет восемнадцати — чуть старше их пленника. Именно он колол дрова, пока не обратил внимание на незваных гостей.
Девушка Кайла нисколько не интересовала. Она всё равно замерла в испуге, едва завидев гвендлов: даже голосить не стала. А вот
К поленнице рядом с дровосеком был прислонён длинный меч, но даже без этой детали Кайл сразу понял бы: перед ним отнюдь не крестьянин. Всегда отличишь человека, чьё тело закалено простым повседневным трудом, от привыкшего держать в руках оружие.
Юноша был невысок, зато сложен очень крепко. И плавность самого простого движения, которым он освободил руки от колуна, на полшага приблизившись к мечу, сказала обо многом. Кайл тоже был опытным бойцом, а такие люди друг друга примечают.
— Мэри… поди-ка, солнышко, в дом. Я разберусь.
Лицо у парнишки оказалось простым — круглым и улыбчивым, легко сошло бы за неблагородное. Ни бороды, ни усов он не носил, а пострижен был по-солдатски. Однако он — не солдат. И едва ли даже оруженосец. Кайл понял это не только по изящному мечу: выше пояса юноша был обнажён, однако шоссы носил очень дорогие — идеально скроенные по фигуре. И равносторонний крестик на груди — не деревянный, не железный, даже не серебряный. Золотой. На золотой же цепочке, а не на шнурке.
— Кто ты такой?
Ответа не последовало, потому что Иан преградил дорогу пятящейся к дому девушке.
— Пустите Мэри в дом, а после поговорим. Вы ведь из Гэннов, да? Узнаю этот узор. Я разбираюсь в лесных кланах.
— Пойдёте в дом вместе, если не сделаешь глупость. — Кайл кивнул в сторону меча.
— Нет-нет-нет, едва ли. Вам нечего здесь делать, воины Гэннов. Это бедный дом. Отец Мэри стар и очень болен. Видите: он даже не может наколоть дров, что говорить о промысле? С этих людей нечего взять… А саму Мэри вы просто так не получите.
Только теперь юноша заметил пленника, которого приволок Дафф — связанного и с кляпом.
— Так Мартин всё это время был у вас?.. А мы-то думали, он погиб. Надо же! Мартин, рад видеть тебя живым! Ничего не бойся.
Тот факт, что незнакомец узнал пленного оруженосца, окончательно убедил Кайла: перед ним человек, каких разведчикам лучше бы встречать в Вудленде. Но деваться было уже некуда. Оставалось действовать по обстановке.
— Не говори с моим пленником! Только я могу с ним говорить. Бери бабу — и пошли в дом. По-хорошему. Без резких движений и без криков. Мы никого здесь не тронем, если не придётся.
— Нет-нет-нет. Я рыцарь. — юноша гордо задрал подбородок. — И я при мече. Так что сдаваться мне и не к лицу, и нет резона. Зато предлагаю уйти вам, потому что здесь действительно нет ничего ценного. Можете даже взять моего коня, прошу. Вот вам рыцарское слово: клянусь, что до завтра никто не узнает об этой встрече. Честный уговор.
До меча молодому рыцарю ещё нужно было дотянуться, конечно. Однако Кайл чувствовал: ох и непрост этот парень. Наверняка отлично знает, с какой стороны браться за оружие. И может быть куда более прытким, чем кажется…