Ужасы Фобии Грин

tapatunya

От ужаса Фобия забыла, как дышать. Полностью парализованная страхом, даже не сразу поняла, что означает неподвижность Эраста, лежавшего на асфальте в метре от неё.

Лучше лечь рядом с ним, чем снова очутиться в изоляции психбольниц.

Кто же знал, что их будут забирать вот так, посреди дня, после официального разрешения на посещение казни?

Сухая боль невозможности выплеска при сильнейшей панике раздирала голову изнутри. Желудок и сердце горели огнем. Перед глазами плыли разноцветные пятна.

Как

же плохо. Как невыносимо. Воздух, неохотно заполнявший лёгкие, был раскалённым.

Поймёт ли мама, от кого эта ленточка?

Кто? Кто блокирует выплески?

Помоги. Помоги ещё один раз. Она больше не будет так подставляться, честно. Она будет жить тихо, может поклясться. Только помоги.

Горизонт закрыли оранжевые одежды.

Да где же ты?

— Фобия Грин, — холодный, равнодушный, ожидаемый голос.

Теперь можно дышать.

Теперь всё будет в порядке.

Теперь она выкарабкается.

— В отдельную машину.

Санитары подхватили Фобию, но она их уже не боялась. Ничего они ей не сделают. Не в этот раз.

Наручники к решётке, разделяющей заднюю часть санитарной машины от водительской. Пусть будут наручники. Жаль, что руки заняты, нельзя откинуть с лица слипшиеся от пота волосы.

Двери захлопнулись, закрывая собой солнце.

Сзади сильно трясло. Похоже тот, кто был за рулем, не сильно заботился о комфорте своего единственного пассажира.

Боль уходила, наваливалась усталость. Кажется, она бы заснула — несмотря на тряску и прикованные руки, но машина остановилась, и салон снова затопило солнце.

— Пить.

Фобия не сразу смогла сделать глоток — зубы стучали о пластик одноразового стаканчика. Пищевод взбунтовался от прохладной жидкости, вода полилась по подбородку.

— О боги, — голос не был ни равнодушным, ни холодным.

Запястья, наконец, обрели свободу, Фобия рухнула спиной на пол. Закрыла глаза от слепящего солнца.

Крест откинул ей назад волосы, протёр ей лицо влажным платком, вода стекала по скулам вниз, щекоча своими дорожками.

— До чего ты себя довела.

— Я…

— Помолчи пока. Дыши. У тебя есть время на подышать. Ты выглядишь так жалко, Грин.

— Эраст…

— Я не проверял. Но, кажется, да. Вы убили его.

Они, псевдомаги, убили немого учителя.

Безжалостный Крест был точен в формулировках.

— Зачем ты пошла на эту казнь? Я думал, тебе хватит ума остаться в стороне. Молчи, я сказал, — прикрикнул Крест, увидев, как шевельнулись её губы.

Фобия открыла глаза. Он сидел на полу рядом с ней, чёрная фигура загораживала собою небо. Крест как Крест — обычный, всегда ею недовольный, злобный Крест. Вон какая смоль в угрюмых глазах. Значит, очень сильно недовольный и очень сильно злой.

— Я надеялся никогда тебя больше не видеть, — процедил Крест, но его руки с широкими ладонями, бережно приглаживающие

волосы-сосульки, диссонировали с этим презрением. — Но нет же. Смотрю — стоишь среди прочих псевдомагов. Зрелищ захотелось, Грин?

— Это же Несмея. Домик. Речка.

— Надо было отправить тебя в психушку. По крайней мере, я бы знал, что ты в безопасности.

— Я в безопасности, Крест. Я больше не буду.

— Мне нужно возвращаться к Наместнику. Объяснять, какого собственно я угнал санитарную машину с клинической идиоткой внутри. Что же мне с тобой делать?

— Оллмотт.

— И кстати об Оллмотте. Почему у тебя такой сильный выплеск? Ты не сказала ему, что утратила контроль над фобиями?

— Я не хочу. Он позволил убить Несмею.

— Несмея сама хотела убить Несмею. Оллмотт не будет считаться с жертвами, Грин. Ему плевать на такие мелочи, перед ним стоит более глобальная задача.

— Соло, — Фобия села. Он тут же поднес к её губам стаканчик, и она сделала несколько маленьких глотков. — Что будет потом? Сейчас вы с Оллмоттом идёте к одной цели — поставить Наместника во главе государства. Но потом… Потом вы станете противниками. Что будет тогда?

— Ты меня удивляешь. Всё же очень просто. Или Оллмотт добьётся своего, и тогда мы с Наместником будем мертвы. Или у него не получится, и тогда будете мертвы все вы.

— Я хочу помочь.

— Я хочу, чтобы ты была далеко от всего этого. Я дам денег. Ты уедешь. В деревню, Грин! Молоко. Помнишь, у нас в лагере была корова? Заведёшь себе десять коров. Скоро магия соединится, выплесков больше не будет. Станешь опять пухленькой и вспомнишь, что ты ещё совсем девочка.

— Если скажешь, что я выйду замуж и рожу детей — я тебя ударю.

— Выйдешь замуж и родишь детей.

— Ублюдок.

— Фобия, — Крест обхватил руками её лицо, заглядывая в глаза. — Кто бы не победил — Наместник или Оллмотт, ты станешь расходным материалом. При любом раскладе.

И мне правда пора.

— Я поеду с тобой. И не смей меня больше усыплять, трус несчастный.

— Деревня, Грин.

— Иди в задницу, Крест.

Он раздражённо оттолкнул её. Выпрыгнул из машины. Пнул ногой ни в чем не повинный камень.

Она ждала.

Побесившись ещё немного, Крест обернулся.

— Выбирайся отсюда немедленно, — даже руки не подал.

— Решил бросить меня в лесу? — уточнила она, едва вспомнив, как надо двигаться. Вывалилась из машины, чуть не упав. Крест смотрел на неё и не думал помогать.

— Абсолютное, безоговорочное подчинение, — сказал он.

— Охх… — Фобия рвано дышала, простые физические усилия казались непосильными. — Безоговорочное подчинение, ладно. Ты просто повернут на этом.

Крест не ответил, он сел в машину и завёл двигатель. Фобия оставалась на месте, пока он не крикнул в распахнутое окно: