Ужасы Фобии Грин

Алатова Тата

Перестать быть псевдомагом. Стать обычным, самым обычным человеком, от которого не шарахаются, как от прокаженного! Не считать количество выплесков, не бояться того, что в любой момент тебя заберут люди в ядовито-оранжевых формах. Навсегда избавиться от жадного, жирного осьминога внутри.

— Нет, не надо, — сказала Фобия. — Я подожду, когда вы сделаете это для всех.

— Какая идеологически правильная девочка, — улыбнулся Мерак Леви, но глаза оставались холодными, мертвыми. Фобия и до этого замечала, что они мертвели каждый раз, когда Наместник переставал

изображать из себя молодого политика, рубаху-парня, горящего желанием спасти страну.

— Меня хорошо воспитывали санитары, — ответила Фобия, очень стараясь контролировать свой голос, чтобы ненависть к существу, превратившему в кошмар ее жизнь, не просочилась наружу.

Мерак Леви быстро, неожиданно толкнул ее, она ударилась спиной о стену, а Наместник уже крепко сжимал ее шею костлявыми жесткими пальцами. Пахнуло могильной сыростью, тюремной затхлостью, как от Цепи. Фобия зажмурилась, когда другая его рука с нарочитой медлительностью погладила ее грудь.

— Сладкая маленькая девочка. Такая смелая, такая честная. Такая любящая, — Наместник сжал сильнее левую грудь, под которой испуганной птицей трепыхалось сердце. — Невыносимо живая среди всех этих трупов, которые лежат за моей спиной. Я знаю, почему тебя выбрал Крест. Прикасаться к такой, как ты — это так больно, так остро. Как будто не было этой крови в прошлом, как будто не будет ее в будущем. Как будто глотнуть чистой воды, вынырнув из вонючего болота. Как будто ты и правда живой.

— Но вы с Крестом мертвецы.

— Ты же знаешь, кто я, не так ли? — Мерак Леви прижался плотнее, от его рук было больно, но боль не шла ни в какое сравнение со страхом, который он вызывал. Жадный осьминог уже вовсю ворочался внутри Фобии, пробужденный, но она старательно не обращала на него внимания.

— Я догадалась. Магию может соединить лишь тот, кто ее располовинил. Что бы вы ни врали про механизм ритуала, который вдруг вам открылся.

Мерак Леви вдруг тряхнул ее, Фобия снова ударилась затылком и лопатками об стену, не выдержала, глухо вскрикнула.

— Почему ты не хочешь избавиться от своего уродства?

— Потому что, — Фобия попыталась отвернуться от его мертвого взгляда, — я родилась вместе с ним и не представляю себе иного. Не знаете, кого поблагодарить за такое?

Он захохотал и отпустил ее. Она сползла спиной по стенке, физически ощущая, как чернеют на шее синяки от его пальцев.

— Второй раз предлагать не буду, — сказал Мерак Леви. — Нет?

— Нет. Спасибо! — вежливо крикнула она Наместнику уже в спину.

Потом вздохнула и принялась уговаривать своего осьминога, как злобную собаку, уснуть заново. Все хорошо, маленький. В этот раз ты мне не понадобишься. Я знаю, что ты рядом. Я… я ценю это.

Выплески были ее единственным оружием. Другого не было. Когда Крест находился рядом, осьминог становился послушен и в перспективе даже полезен. Нельзя лишаться этой сомнительной, но силы. Не сейчас.

Принимать душ и переодеваться уже не было времени. Поэтому Фобия лишь повыше натянула воротник спортивной куртки и побежала в буфет, где сильные

и всегда голодные солдаты ждали своего завтрака.

У Нэны случился страшный токсикоз. По утрам она просто не в состоянии была выносить запах пищи.

Остальным они говорили, что бывшая проститутка так весело проводит свои ночи с молодыми военными, что спит по утрам праведным сном уставшей развратницы.

И ведь им верили.

Но это утро было сплошным несчастьем. Как правило, Крест редко заглядывал в буфет, и уж точно не в такое раннее время.

Но сегодня его зачем-то принесло. Некоторое время он просто смотрел, как Фобия улыбается солдатам, снабжая их тарелками с исходящей паром едой. Потом, когда ребята отошли от стойки, подошел ближе.

— Где Нэна?

— Наверное, спит.

— Ты ведь не первый раз работаешь за нее?

— Во второй, — соврала Фобия.

Крест развернулся и направился к дверям. Фобия побросала свои поварешки и понеслась за ним.

Дверь в комнату наемник бесцеремонно толкнул ногой, отчего хлипкий замок вылетел с мясом. Нэну они застали, склонившуюся над раковиной в ванной. Крест в одну секунду оценил и бледность ее лица и инстинктивный жест, которым она испуганно прикрыла свой живот.

— Какой срок? — отрывисто спросил он.

— Никакой. Я съела что-то не то.

— Ты пойдешь со мной.

— Соло, — Фобия повисла на его руке. — Отстань от нее. Не лезь.

— Вы что, думали, оно само рассосется? — Крест стряхнул Фобию со своей руки, ухватил Нэну за плечо и буквально вытолкнул из ванной. — Вперед. Мы проведем генетическую экспертизу. Если это не ребенок Командора, то ты будешь свободна.

— Это не ребенок Командора.

— Вот и проверим.

— Соло!

— Абсолютное, безоговорочное подчинение! Ты помнишь, Грин?

Дверь за ними захлопнулась.

До вечера Фобия сходила с ума, постоянно заглядывая в пустую комнату Нэны. К ночи она поняла, что та уже не вернется.

Что с ней сделал Крест?

Ребенок Командора — это сильное оружие, заряженное на много лет вперед. Как затаившаяся под землей бомба. Малыш еще совсем крохотный, у него только начинают формироваться легкие, желудок и печень.

А взрослые дяди уже боятся его рождения.

Через двадцать лет люди в полной мере оценят кровавый террор Мерака Леви, так сильно напоминающий памятное правление Мертвого Наместника. Через двадцать лет они начнут мечтать освободиться от такого правителя. Ребенок последнего Командора не должен встать на пути диктатора.

Крест, по обыкновению, появился лишь ночью. На Фобию, трясущуюся от страха в углу комнаты, даже не взглянул, прошел мимо. В душе долго шумела вода.

Когда он вышел, то первым делом рванул с ее шеи горловину водолазки.

— Откуда у тебя синяки, Фобия? — рявкнул злобно.

— Что ты сделал с Нэной?

— Откуда?

— Где она?

Крест яростно помотал головой, видимо сдерживая желание вытряхнуть ответы из Фобии силой. Потом отошел, отвернулся к окну.

— Это Наместник? — спросил он гораздо спокойнее.