Уже мертва

Райх Кэти

Спереди его волосы были короткими и редкими, на лбу — прямая челка. Практически голую макушку закрывали зачесанные слева направо в попытке скрыть лысину длинные пряди. Нравится мне эта мужская особенность. Почти так же, как купальники «Спидо».

Его глаза закрывали кустистые брови, уши торчали в стороны, как лепестки анютиных глазок, а кожа отличалась мертвенной белизной. На мужчине были клетчатая рубашка и штаны, похожие на рабочие. Шарбонно правильно сказал: качество снимка оставляло желать лучшего. На фотографии мог быть кто угодно.

Депанерами

называются в Квебеке магазинчики, работающие допоздна. В любом месте, где в закрытом помещении есть возможность расположить полки и холодильник, вы найдете депанер. Разбросанные по городу, они выживают за счет того, что обеспечивают покупателей самым необходимым: бакалеей, молочными продуктами, сигаретами, пивом, дешевым вином. Депанеры есть в каждом райончике и образуют капиллярную сеть города. Рядом нет парковочных площадок, а их обстановка не отличается роскошью и блеском. В самых лучших стоят банкоматы. В один из таких депанеров мы и направлялись сейчас.

— Улица Берже, — сказал Шарбонно.

— Тянется на юг от Сен-Катрин. Езжай по Рене-Левеск до Сен-Доминик, затем сворачивай на север.

Шарбонно повернул налево, и мы поехали на юг. От нетерпения он то и дело сильнее давил на газ и тут же жал на тормоза, заставляя «шеви» резко дергаться. Ощущая легкую тошноту, я постаралась сосредоточиться на действиях, разворачивавшихся в бутиках, бистро и современных кирпичных зданиях Университета Квебека, окаймлявших Сен-Дени.

— Ca-lice! — воскликнул Шарбонно, когда его подрезала темно-зеленая «тойота». — Вот гад! — повторил он, нажав на тормоз и приостанавливаясь прямо перед бампером «тойоты». — Ты только посмотри!

Клодель никак не отреагировал на возгласы коллеги, по всей вероятности, потому, что привык к его шальной езде. Мне не становилось лучше. С удовольствием приняла бы сейчас таблеточку драмамина.

Наконец мы достигли Рене-Левеск, свернули на запад, потом — на север, выезжая на Сен-Доминик, и, развернувшись, направились к Сен-Катрин. Я опять находилась в Мейне, буквально в квартале от места работы девочек Гэбби. Улица Берже — это несколько переулков, втиснутых между Сен-Лораном и Сен-Дени. Она лежала прямо перед нами.

Шарбонно обогнул угол и подъехал к обочине перед депанером «Берже». Надпись на линялой вывеске над дверью обещала пиво и вино. Окна магазина украшали поблекшие на солнце рекламные плакаты пива «Молсон» и «Лабатт», покрытые пожелтевшей от времени и облупившейся пленкой. Подоконник внизу устилал ковер из дохлых мух. Стекла защищали металлические решетки. По обе стороны от двери на улице на кухонных стульях сидели два каких-то чудака.

— Владельца этого магазина зовут Халеви, — сказал Шарбонно, заглянув в блокнот. — Нутром чувствую, он ничего особенного не знает.

— Они никогда ничего не знают, но, если немного на них надавишь, их память улучшается. — Клодель вышел из машины и хлопнул дверцей.

Чудаки молча наблюдали за нами.

Когда

мы вошли в магазин, зазвенели повешенные на дверь медные колокольчики. В нос ударил запах специй, пыли и старого картона. Помещение разделяли два ряда сдвинутых полок с явно залежалыми товарами в консервных банках и упаковках.

В дальнем правом углу стоял горизонтальный холодильный контейнер с орехами, сушеным горохом и мукой. У задней его стенки были разложены овощи.

Вдоль левой стены располагались вертикальные холодильники с вином и пивом и небольшая открытая камера с пластиковыми шторами для сохранения холода. В ней хранились молоко, оливки и сыр. Справа в дальнем углу стоял банкомат. Если бы не он, я подумала бы, что это место не модернизировали с тех пор, как Аляска присоединилась к Соединенным Штатам.

Прилавок с кассовым аппаратом находился слева у самой двери. Мистер Халеви сидел за ним, разговаривая с кем-то по сотовому телефону. Он постоянно проводил рукой по почти лысой голове, наверное по привычке, оставшейся с молодости. На табличке, прикрепленной к кассовому аппарату, красовалась надпись: «УЛЫБНИСЬ. ГОСПОДЬ ЛЮБИТ ТЕБЯ». Но Халеви не следовал собственному совету. Его лицо было красным, и он явно пребывал в дурном расположении духа. Я отступила назад и приготовилась наблюдать за тем, что последует.

Клодель приблизился к прилавку и прочистил горло. Халеви поднял руку, прося таким образом подождать, пока он не закончит разговор. Клодель показал жетон и покачал головой. Халеви смутился, что-то пробормотал в трубку на беглом хинди и выключил ее. Его глаза сквозь толстые линзы очков выглядели огромными. Он посмотрел на Клоделя, потом на Шарбонно, потом опять на Клоделя:

— Я вас слушаю.

— Ваше имя Бипин Халеви? — спросил Шарбонно по-английски.

— Да.

Шарбонно положил на прилавок фотографию:

— Взгляните. Вы знаете этого человека?

Халеви перевернул снимок, нервно вцепился пальцами в его нижний край и наклонился. Он усердно старался показать, что хочет помочь. Многие владельцы депанеров торгуют в своих магазинах контрабандными сигаретами и другими товарами. Визиты полиции для них примерно то же самое, что налоговая проверка.

— По-моему, узнать человека по этой копии довольно сложно. Снимок сделан видеокамерой. А что натворил этот парень?

Халеви разговаривал по-английски с монотонной интонацией жителя Северной Индии.

— Вы о нем что-нибудь знаете? — спросил Шарбонно, игнорируя вопросы.

— Я практически не общаюсь с покупателями на отвлеченные темы. — Халеви пожал плечами. — И потом, фотография слишком плохого качества. Лица почти не видно.

Он удобнее уселся на табуретке, немного расслабляясь. Теперь, когда выяснилось, что интересуются вовсе не им, что дело, с которым к нему пожаловали, касается конфискованной полицией видеокамеры, его поведение заметно изменилось.

— Он проживает где-то поблизости?