Уже мертва
Шрифт:
В конце концов Клодель повернулся к нам и указал подбородком в сторону машины. Мы зашагали к ней, пересекая дорогу. Я ясно ощущала на себе задней частью шеи жгучие взгляды двух пар слезящихся глаз.
10
Прислонившись к «шеви», Шарбонно достал сигарету, взял ее в рот и зажег. Он был напряжен, как пружина ловушки, и с минуту молчал, по всей вероятности переваривая то, что услышал от чудаков.
— Каковы ваши соображения? — заговорил детектив,
— Похоже, они проводят здесь немало времени, — произнесла я.
По моей спине под футболкой скатилась струйка пота.
— По-моему, у обоих этих типов не все в порядке с головой, — пробормотал Клодель.
— Не исключено, что они и вправду видели эту сволочь. — Шарбонно глубоко вдохнул, средним пальцем стряхивая с сигареты пепел.
— Ничего особенного мы от них так и не узнали, — произнес Клодель.
— Да, — ответил Шарбонно. — Фотография действительно слишком плохого качества. И потом, твари, подобные этой, всегда стараются выглядеть неприметно.
— Но второй дедуля определенно его узнал, — вставила я.
— Определенно подобные дедули знают только одно: где располагаются винные магазины. — Клодель усмехнулся.
Шарбонно сделал последнюю затяжку, бросил окурок на землю и затушил его ногой.
— Можно долго гадать, правду они сказали или нет. Лучше всего взять и проверить, там ли живет эта сволочь. Если мы его найдем, я не знаю, что с ним сделаю.
— Что ж, давай проверим. — Клодель пожал плечами. — Но сначала подстрахуемся: я позвоню и скажу, чтоб прислали подкрепление.
Он многозначительно посмотрел на меня, приподнял брови и перевел взгляд на Шарбонно.
— Меня ее присутствие не смущает, — ответил тот на его безмолвный вопрос.
Клодель обошел машину и сел на переднее пассажирское сиденье. Сквозь лобовое стекло я видела, как он достал сотовый, набрал номер и начал говорить.
— Будьте начеку. — Шарбонно повернулся ко мне. — Может произойти что-нибудь непредвиденное.
Я была благодарна за то, что он не посчитал нужным предупреждать меня ни к чему не прикасаться в предполагаемом месте обитания преступника.
Менее чем через минуту Клодель открыл дверцу и высунул голову:
— Поехали.
Я села на заднее сиденье, а Шарбонно за руль. Мы тронулись с места и медленно направились к тому дому, на который указал чудак в подтяжках.
— Только ни к чему не прикасайтесь, когда войдем в дом, — сказал мне Клодель.
— Постараюсь, — ответила я саркастически. — Спасибо, что предупредили. Нам, лишенной тестостерона половине человечества, трудно запомнить подобные вещи.
Клодель фыркнул и отвернулся. При наличии благодарной публики он наверняка еще закатил бы глаза и тупо улыбнулся.
Шарбонно затормозил у кирпичного трехподъездного дома, и мы принялись внимательно рассматривать его. Здание окружали несколько
«Понимает ли кто-нибудь, кроме самого „художника“, смысл этой картинки?» — подумала я.
— Сегодня старик его не видел, — сообщил Шарбонно, барабаня по рулю пальцами.
— А в какое время обычно этот тип является в магазин? — поинтересовался Клодель.
— Около десяти, — ответил Шарбонно.
Мы, все трое, как собаки Павлова, посмотрели на часы: десять минут четвертого.
— Может, он всегда поздно ложится и поздно встает, — предположил Шарбонно. — Или слишком утомился вчера и все еще отдыхает.
— Или живет вообще не здесь, а эти идиоты покатываются со смеху, представляя, что мы ищем его в этом доме, — проворчал Клодель.
— Не исключено.
Участок земли, поросший травой, сбоку от дома пересекла группка взявшихся за руки девочек-подростков. Их шортики образовывали целый ряд квебекских флагов, некий хор эмблем лилий, колышущихся при ходьбе. На голове каждой из девочек красовались залитые ярко-синим лаком косы. Они смеялись и шутливо пихали друг друга локтями.
Я смотрела на них и думала о том, что кому-то ничего не стоит уничтожить эту юную беспечность. Мне стало страшно.
В это мгновение сзади к нам медленно подъехала сине-белая патрульная машина. Шарбонно вышел, переговорил с полицейскими и через минуту вернулся.
— Они нас подстрахуют, — сказал он. Его голос прозвучал резче обычного. — Пойдемте.
Когда я открыла дверцу, Клодель повернул ко мне голову, намереваясь что-то сказать, однако передумал, вышел из машины и направился к дому. Мы с Шарбонно двинулись следом. Я обратила внимание на его расстегнутый пиджак и на положение правой руки — напряженной, чуть согнутой в локте. Клодель к чему-то приготовился. Но к чему?
С южной стороны дом был огорожен ржавой провисшей оградой из металлической цепи. Нарисованный козел смотрел на север.
Три старые белые двери выходили на улицу Берже. Участок земли перед ними, простиравшийся до обочины дороги, покрывал асфальт, когда-то красный, теперь же напоминавший цвет засохшей крови.
С внутренней стороны к одному из заляпанных окон, занавешенных посеревшими кружевными шторами, была приставлена табличка. Я едва смогла разобрать надпись на ней: «Сдаются квартиры». Клодель поставил ногу на ступеньку у среднего подъезда и нажал кнопку верхнего — из двух — звонка на дверном косяке. Ответа не последовало. Он позвонил еще раз и, немного подождав, постучал.