Узник и гриффиндорка
Шрифт:
Гермиона нервно сглотнула.
Как я могу вообще о чем-то думать, когда ты так рядом. Такой опасный и надежный. Сильный и слабый одновременно.
Грейнджер, видимо, слишком сильно ушла в свои мысли, и не заметила, что смотрит уже не на себя, а в эти добрые, вечно смеющиеся ребяческие карие глаза.
— Ты смотришь на меня. А должна на себя, — прошептал Сириус и убрал непослушные женские волосы в сторону, обвивая шею Гермионы руками. — Я вижу тебя волчицей. Думаю, это животное больше всех подходит тебе. Но, возможно я ошибаюсь.
— Как это работает? В смысле,
— На практике все сложнее, Гермиона. Абсолютно все. Не надо бояться. Ты же смелая, Гермиона. Нужно пробовать. Не думай как. Для начала, тебе нужно прочувствовать каждую клеточку своего тела. Почувствуй сердце, как оно бьется, — Сириус приложил руку к сердцу юной красавицы. — Ты меня боишься?
— Нет. Я просто волнуюсь, — Гермиона старалась не смотреть на мужчину, сосредотачиваясь на его словах, а не действиях.
Кажется, она меня здорово боится, ее сердце скоро выпрыгнет. Отойти, что ли?
Мужчина сделал шаг назад.
— Знаешь, я думаю, мы должны сменить тактику. Тебе мешает зрение. Попробуем обойтись без него, — в следующую минуту Блэк наколдовал лиловую ленту и завязал Гермионе глаза.
— Как это поможет? — Голос Гермионы срывался, во рту ужасно пересохло, и она едва дышала.
— Я уж говорил. Чувствуй свое тело. Чувствуй, как по венам бежит кровь. Ты должна ощущать даже каждый волос на своей прекрасной головке. Представь это себе. Иначе ничего не выйдет, Гермиона.
Сириус получил блестящую возможность глядеть на девушку, не боясь бросить на нее неправильный взгляд. Сейчас она попросту ничего не видит, только слышит его голос, чувствует запах. Но Сириус тоже чувствует запахи, и особо остро. У него прекрасное обоняние, и он слышит запах лаванды, яблок и чернил, оставшихся на ее руках: она писала утром письмо.
Она выглядит потерянной. Кто бы видел Гермиону Грейнджер в таком состоянии. Я. И только я. Как же я ее хочу. Хочу дотрагиваться до ее нежной, бархатной кожи. Хочу ощутить прикосновение ее губ, почувствовать ее дыхание. Открыть то, что скрыто от всех. Быть первым. Она так невинна. По реакции девушки всегда заметно ее отношение с мужчинами. Она — не исключение. Черт, Сириус, думай о чем-то стороннем. О Гарпиях например, опять проиграли два ноль, ублюдки. Метлы у них отобрать и отпинать хорошенько за такую игру. Сменили загонщиков и вратарей и все, конец команде. Прощай нормальный квидич. Вроде бы помогает.
Тренировка продолжалась еще час. Гермиона начинала понимать, что от нее хотел Блэк. Но так сложно расслабиться, когда он рядом. Все время думаешь не о том, что нужно. Дьявол. Истинный.
Непонятные ощущение. Такое не прочтешь в книгах, такое не расскажут друзья, Сириус прав — пока не испытаешь, не поймешь.
После тренировок, они, по обыкновению, ужинали и обсуждали прочитанные Гермионой книги. Блэк знал очень многое. Он мог сходу рассказать девушке о любой вещи, которую она не поняла. Он умен и оттого такой прекрасный собеседник. Не заносчив. Терпелив. В благодарность за его труды, гриффиндорка рассказывала хозяину дома о приключениях Золотого Трио. О профессоре Снейпе. Когда
Гермионе нравились их посиделки у камина. Обычно они садились на кресла, подле огня, пили глинтвейн и весело болтали. Гриффиндорка начала замечать изменения в поведении мужчины. Он стал более людимым. Общение шло ему на пользу. В его голове стало на йоту меньше революционных идей, и все потому, что он занялся преподаванием.
— Из вас бы вышел прекрасный учитель, — как-то сказала Гермиона.
Сириус горько усмехнулся.
— Ага, учитель с таким послужным списком. Узник. Преступник.
— У нас преподавал сам Вол-де-Морт в чужом теле, бездарный Злотопуст, оборотень, и даже Снейп.
— Последний — самый опасный для общества.
— Опаснее Вол-де-Морта?
— Конечно. Он же убьет вас своим занудством. С Вол-де-Мотром, по крайней мере, весело.
Гермиона улыбнулась. Первый раз, не смущаясь. Так она улыбалась с Гарри и Роном.
— Ты замерзла, — протянул Сириус, глядя на то, как Гермиона съежилась в кресле.
— Неправда, мне тепло.
Сириус усмехнулся и встал из-за своего кресла. Он присел у ног Гермионы.
Что он собирается делать? Мама!
Блэк взял девушку за руку.
— А руки холодные. Не замерзла она. Не хорошо врать, Гермиона, не хорошо.
Сириус потянулся к ступням девушки. Они тоже оказались холодными. Но Гермиона, не ожидавшая такого поведения, резко дернула ногой и ударила Сириуса в глаз.
— Мерлин! Что я наделала! — девушка закрыла рот ладонью, она испугалась, но ей было весело одновременно.
Гриффиндорка опустилась на пол, чтобы посмотреть на свою работу. У Сириуса образовался синяк под правым глазом. Она осторожно дотронулась до синяка, оценивая характер повреждений. Так близко. Впервые так близко.
Гермиона ожидала, что Сириус рассердится, но он не злился, он смеялся, заражая гостью своим смехом.
— Простите! Я не хотела.
— Ничего-ничего, я все равно не пользуюсь этим глазом по вторникам. Завтра Люпин обещал зайти, то-то он удивится.
— Надо приложить лед! Я сейчас! — крикнула Гермиона и попыталась встать.
Но она зацепилась за Сириуса и упала на пол, расшибив себе локоть. Сириус успел схватить ее за кофту, поэтому Гермиона не разбила нос. Это была крайне забавная картина: девушка находилась в полуподвешанном состоянии, а над ней нависал взрослый мужчина.
Гермиона: Стыд какой! Видел бы нас кто-нибудь.
Сириус: Вот и как здесь дружить? Мерлин!
В конце концов, кофта должна была порваться, поэтому Сириусу очень скоро пришлось держать девушку за талию.
— Теперь мы квиты! — через смех протянул Сириус.
Их смех прервал холодный голос.
— Что здесь происходит? — сказал до боли знакомый, и такой не нужный сейчас голос.
Сириус: Снейп появился так не вовремя. А может, вовремя? Я на грани. Квидич. Снейп. Так. Я отвлекся.