Узник комнаты страха
Шрифт:
– Ты омерзительна!
– О да! Зато ты – прекрасный ангел во плоти, мой миленький.
– Прекрати меня так называть. Бесит!
– А мне плевать, что тебя бесит. Телефон бери. Надеюсь, ты записал ее номер. Я устала. Я хочу домой. Я хочу спать. Желательно, одна. Чем быстрее ты позвонишь, тем скорее я испарюсь из этого блошатника, мой миленький.
Виктор, пылая возмущением, схватил телефон и принялся нажимать кнопки, разыскивая нужный номер, но вдруг остановился.
– Вера? Какой во всем этом смысл? Скажи мне, чтобы я был убедительнее?
– Никакого. Есть
Вера поднялась с кровати и подошла к Виктору. Она взяла телефон у него из рук и посмотрела на экран.
– Люся, – прочитала она подпись. – Отлично, мой маленький миленький. Я тебе скажу еще больше: если ты отдашь концы, я сделаю себе на этом хорошее состояние, продав твое барахло втридорога. Ты же понимаешь, конечно, что оно сразу резко подскочит в цене. Так что я даже надеюсь на то, что вижу тебя сейчас живым последний раз в своей жизни.
Вера нажала кнопку вызова и приложила аппарат к уху.
– Это бессмысленно, Вера, она вообще потеряла телефон и, скорее всего, еще не восстановила симку…
– «Мяу» сказала Люся, – пересказала женщина услышанный ответ и протянула трубку Виктору. – Давай, Вик, это – хороший шанс. Просто сделай это. И все скоро закончится.
– Люсь? Привет. Я скучал…
Вера взяла со стула свое пальто и начала одеваться, давая любовнику последнее указание:
– Если ты не позвонишь мне до полуночи с сообщением, что товар распакован, я нашлю киллеров на вас обоих.
Она прицелилась из двух пальцев, указательного и среднего, ему в голову, сделала вид, что выстрелила, и, не застегивая пальто, вышла.
Вечером погода резко изменилась. Куда, интересно, подевалось золото освещенных солнцем листьев? Теперь в порывах холодного ветра только грязно-бурые обрывки былой зелени нервно, как психи в смирительных рубашках, извивались на корявых тощих ветках. Кто и когда замазал лазурь неба серой скукой? Зачем продырявили в ней множество мелких дырочек и сделали дождь аж настолько мелким? Теперь это уже был даже и не дождь, сыпалась противная мокрая взвесь, которая лезла под одежду отовсюду: и сверху – под воротник, и снизу – в рукава.
Прохожие, казалось, наконец смирились с неизбежностью наступления осенних холодов и послушно огрубили элегантность своих движений, облачаясь в теплые куртки и пальто, упаковываясь в капюшоны и перчатки, кутаясь в большие шарфы. Люди чего-то ждали – речь идет не о хорошей погоде, а о менее романтичных явлениях, таких, как трамвай, автобус, троллейбус, – и кучковались только там, где можно было найти мало-мальскую защиту от ветра и сырости. Особенной
Катя стояла в толпе людей, смиренно ожидающих транспорт. Каждый пытался забиться под навес, рассчитывая минимизировать дозу осенней влаги, причитающейся на душу населения. Люди сгрудились так плотно, что девушке пришлось выбраться наружу и остаться стоять прямо под порванным в клочья небом. Из-за людей в толпе она не могла видеть, какие машины подъезжают к остановке, а это порядком ее раздражало. Лучше было мокнуть, но не нервничать.
Катя ждала Игоря.
Он никогда раньше не проводил с ней две ночи подряд, поэтому сегодня девушка забеспокоилась. По голосу, услышанному в трубке несколькими часами раньше, она заподозрила, что Игорь чем-то озадачен. Он думал чуть дольше, чем обычно, он иначе строил фразы, он слишком волновался о том, может ли она снова прийти сегодня. Но он не заехал за ней, как обычно бывало, где бы та ни находилась, а попросил выйти на остановку, как будто проехать несколько метров по дворам вдруг стало для него тяжелой нагрузкой. И что же ждет ее вечером? Катя нервничала.
Дождь моросил. Люди толкались. Игорь сильно опаздывал.
Игорь считал, что Цилицкий, конечно, дебил, но как игрушка для жены, которая отвлекает ее от того, чтобы совать нос в дела мужа, его вполне устраивает. До сих пор все так и было.
Омерзительно, что он оказался настолько туп, что потащил сейчас, в такое непростое время, к себе в кровать, причем на тайную квартиру, где никто не должен был его видеть, молодую любовницу. Это ж надо быть настолько непредусмотрительным, неосторожным и безалаберным!
Но Планида, что ни говори, благосклонна к Игорю Жогову. Под руку художнику-придурку, слепому орудию судьбы, она подставила того, кого надо. Лучше не придумаешь! Умный ход. Увы, и это не стыдно было признать, Игорь сам бы не додумался до такого красивого поворота. Судьба, действительно, сама дала ему решение в руки. Это замечательно, что он, Игорь, научился за столько лет читать вещие знаки и благодарно принимать подарки. Он давно железно следовал правилу: «Подарки, если их хотят тебе дарить, надо брать. Если ты откажешься, все равно, из каких соображений, твой подарок порадует кого-то другого». Причем, заметил Игорь, чаще всего он достается сопернику или противнику – чтобы сильнее уколоть, чтобы ярче подчеркнуть, что Судьба тоже умеет обижаться, когда ее руку отталкивают.
Люся… Хорошая девочка Люся пробралась в его игру. Ну что ж, добро пожаловать, гостья! Для тебя найдется роль. Добро пожаловать.
– Кать, – Игорь поцеловал девочку, прижавшуюся к его плечу, в щеку и погладил по волосам, – твою сестру, ту, что работает в «скорой» в отделении хирургии, зовут Люся? Кажется, так ты мне говорила?
– Да. А почему ты о ней вдруг вспомнил? – ревниво встрепенулась Катя и испытующе уставилась ему в глаза с близкого расстояния, это был ее излюбленный прием.