Узник Марса (сборник)
Шрифт:
Внутри я обнаружил огромную электронную карту мира, кресла, а рядом с ними было шесть рычагов и регулятор скорости, которые контролировали скорость и направление полета Берлина. Когда я занял место перед ними, я обнаружил, что сам шар представляет собой единый обзорный экран, позволяющий отчетливо видеть сразу во всех направлениях. И теперь, глядя в него, я мог видеть, что снаружи вокруг наших городов продолжает стягиваться смертоносное кольцо блокады, управляемое отсюда, из Берлина. По-прежнему грохотали пушки, неся нашим городам неминуемую гибель. Отсюда я мог видеть всю битву, хотя даже в тот же момент я слышал, звуки перестрелки между моими
Игнорируя все это, я захватил контроль над городом, наблюдая за битвой с помощью шара-экрана. Я рванул ручку скорости на себя, одновременно опустив вниз один из рычагов направления; и, как только я сделал это, я увидел, что Берлин теперь поднялся вверх над кольцом городов и завис немного выше их уровня. И тогда, потянув рычаг в обратную сторону, я накренил его и бросил боком, на висевшую под ним Женеву. На колоссальной скорости я швырнул город вперед, метясь дисковидным основанием прямо в силовую башню Женевы! И сбрил эту башню — она упала, точно колос под серпом жнеца!
Когда Берлин промчался сверху, я увидел, как Женева нерешительно замерла в воздухе позади нас на мгновение, а затем рухнула на землю! Я скосили большую электростатическую силовую башню, чей коллектор космических лучей создавал поле антигравитации, держа город в воздухе, и Женева рухнула на землю пылающей кометой! И затем, повинуясь мне, Берлин помчался вперед, над большим кольцом вражеских городов, снося их силовые башни. Стокгольм, Кейптауне и Бухарест упали, и никто не оказал мне сопротивления, враг не ожидал атаки со стороны собственной столицы!
Я мчался вперед и вперед, превратив захваченный город в пылающий меч праведной мести, повергая вниз один за другим все новые и новые города. Смутно я осознал, что выше перестрелка прекратилась. Коннелл, Хиллиард и их люди перебили охранников на верхних этажах башни и бросились вниз защищать входные двери, которые сейчас штурмовали снаружи. Огромная толпа безумно бушевала у стен башни — все увидели, как их город разрушает их собственную армаду! Но в диком волнении, охватившем меня, я игнорировал все это. Ни у одного воина в истории не оказывалось в руках такого чудесного меча, каким сейчас владел я.
Европейские и азиатские города уносились прочь в дикой панике, дезорганизованные и обреченные; поскольку там не знали, что делать, привыкнув во всем полагаться на команды из Берлина, который теперь стал их Немезидой. И как только они сбились в дезорганизованную массу, половина сотни американских городов сосредоточила свой огонь на этой массе! Сверху на врага неслась масса Берлина, сзади грохотали американские пушки, было отчего сойти с ума!
Наперерез Берлину из этой массы охваченных паникой городов ринулся Пекин, побитый, в шрамах кратеров. Видимо, его командир решил спасти от уничтожения спятившей европейской столицей азиатские силы. Казалось, ничто не сможет предотвратить лобового столкновения двух гигантов, но в последний момент я сумел резко увести Берлин вверх. И затем мы встретились с Пекином, точнее, основание Берлина встретилось с силовой башней Пекина, отправив его пополнять компанию оплавленных развалин внизу! Тем не менее даже в падении азиатская столица продолжала вести по нам огонь!
Я обрушился на удирающие города противника,
— Они вышибают двери, Брант! — Он пытался перекричать грохот и крики снаружи. — Мы попытаемся сдержать их, но…
— Продержите их пару минут! Пару минут! — прокричал я в ответ.
Я вновь бросил Берлин на города противника, кося башни, так что города гибли десятками, а выжившие в ужасе обращались в бегство. Их осталось с полсотни, и ими теперь занимались американские пушки. Умолкли батареи Берлина, все его офицеры и солдаты были слишком заняты штурмом башни! Половина европейских и азиатских городов была уничтожена. Но теперь надо было что-то делать с обезумевшей толпой, яростно штурмующей двери башни!
Потянув рычаги на себя в последнем усилии, я бросил город вперед на максимальной скорости и затем обрушился сверху на массу европейских и азиатских городов, бросил массу Берлина вниз, на них, в последней атаке, от которой они тщетно пытались бежать. Так были сметены с неба последние европейские и азиатские города, не считая самого Берлина! И как раз тогда, когда я обрушил громаду Берлина на последний из оставшихся вражеских городов, заставив его рухнуть на американскую землю, рухнули двери башни под натиском обезумевшей толпы в зеленых мундирах!
Коннелл и Хиллиард, и все наши люди были отброшены через холл в центральный пост управления, где я сидел. Через мгновение город вновь мог оказаться в руках врага! Но, увидев это, нажал рычаги бросил город вниз! Затем, с огромным усилием, я вырвал этот рычаг из гнезда! Башню наполнили дикие крики ужаса, город сорвался в пике, помчавшись навстречу неминуемому уничтожению!
Наши враги в этот миг ужаса забыли о борьбе, а я с Коннеллом и Хиллиардом и те, кто остался от нашего безумного десанта, бросились вверх по узкой лестнице. До второго этажа большой башни и ее окна, рядом с которым висел наш крейсер. Он спустился сюда с высоты пятого этажа и ждал нас, несмотря на то, что город стремительно несся вниз! Мы прыгнули через окна в открытые десантные люки.
И в следующий момент, сразу после того как наши крейсеры покинули обреченный город, Берлин врезался в землю под нами и с потрясающим грохотом превратился в груду искореженного металла!..
Мы направились к пятидесяти уцелевшим американским воздушным городам, которые по-прежнему висели высоко в небе. Мы взлетели над ними, и теперь они лежали под нами — гигантские диски, покрытые шрамами, с бесчисленными кратерами оплавленного металла! Их улицы вновь наполняли огромные толпы. Люди оглядывались, как будто не могли поверить в то, что живы, потрясенные своим спасением, изумленно смотрели на пустое небо, где незадолго до того грохотала смерть. В тот момент, когда мы зависли над городами, высоко над ними, в тот момент невероятного облегчения и возрождения радости, казалось, что весь мир застыл в изумленном и радостном молчании, как после пронесшейся над ним чудовищной грозы. В этом радостном безмолвии объединились люди и ночь, облака и ветер, земля и звезды. А потом тишина сменилась громогласным ликующим криком!