Узник Марса (сборник)

Гамильтон Эдмонд Мур

Услышав этот рассказ, несколько французских плантаторов направились к Ангкору, заставив упирающихся туземцев сопровождать их, но не нашли никаких следов Кэннелла, который, казалось, провалился сквозь землю. Его палатки и снаряжение были найдены нетронутыми, что подтверждало историю аборигенов относительно их внезапного бегства.

Поисковая партия вернулась и выдвинула предположение, что на Кэннелла напал тигр, и, что услышав крик ученого, суеверные туземцы тут же придумали себе демонов. Хотя это объяснение было ошибочным, оно представлялось настолько рациональным и правдоподобным, что было принято властями в Сайгоне как официальная версия.

Родственники Кэннелла были немногочисленны, друзей, кроме Лэнтина, у него, в общем-то, не было. Газеты быстро потеряли интерес к исчезновению исследователя, археологические журналы выразили сожаление, отдав должное его блистательным открытиям. Но это было все. Скоро новые восходящие звезды воссияли на небосклоне науки. И Кэннелл был забыт.

Время шло своим чередом. Дни… месяцы… годы….

Глава 2. История Кэннелла

Я пропускаю период до той июньской ночи, когда, по прошествии более трех лет после исчезновения Кэннелла, водоворот драматических событий затянул меня. Лэнтин и я работали в лаборатории, когда телефонный звонок отвлек нас от проблем науки. Мы как раз достигли критической точки в нашем эксперименте, и поэтому Лэнтин не стеснялся в выражениях, пока шел к назойливо трезвонящему аппарату. Я не помню, как и что он говорил в трубку, но когда он оторвался на миг от нее, имя, сорвавшееся с его губ, поразило меня ударом тока:

— Кэннелл!

Я вскочил,

и он повернулся ко мне с изумленным лицом, все еще держа трубку телефона возле уха.

— Я буду через десять минут! — наконец прокричал он.

— Боже, Уиллер, это Кэннелл! — воскликнул он.

— Что? — тупо переспросил я ошеломленно и растерянно.

— Кэннелл в моей квартире. Он говорит, что ждет нас. Где его черти носили все эти три года?

Но я уже схватил шляпу, и через мгновение мы были на улице, ловя такси. Холостяцкая нора Лэнтина располагалась у самой крыши высотки, и мы желали добраться туда как можно скорее.

Всю дорогу Лэнтин молчал. Он был явно очень взволнован, но моё волнение быстро улеглось. В конце концов, я решил, это может быть глупая шутка, хотя и бессмысленно злая. Тем не менее, Лэнтин признала голос, но прежде чем я смог спросить его об этом, подоспел лифт. Когда кабина остановилась на самом верхнем этаже, Лэнтин кинулся к двери своей квартиры. Влетев пулей в прихожую, он остановился. Стоя за ним, я посмотрел через его плечо. Там был человек, человек, который при нашем появлении вскочил на ноги и кинулся к нам. Это был Кэннелл, я признал его сразу. Кэннелл — но изменившийся.

Его лицо было усталым и измученным, и вместо нетерпения и радости выражало неземной ужас. Страх и напряжение пропитали археолога насквозь, изменив походку и жесты, сделав всю его фигуру какой-то сжавшейся и съёженной, а взгляд затравленным. Пока я изумленно разглядывал его, он бросился к Лэнтину и заключил друга в объятия.

— Слава богу, ты приехал! — измученно простонал человек, которого я знал как бесстрашного путешественника и авантюриста.

Мы стояли в оцепенении, а он рухнул в кресло и обреченно закрыл лицо руками, точно ребенок, прячущийся от воображаемого чудовища. Лэнтин, наконец, нарушил странную паузу.

— Где ты был, дружище? Три года! Ради бога, Кэннелл, что случилось? Где ты был все это время? — начал он тормошить сжавшегося в кресле друга.

Кэннелл смотрел на нас, и лицо его, только что выражавшее отчаяние и страх, вдруг преобразилось, и теперь его выражение стало задумчивым и в то же время горько-ироничным.

— Три года? Может, и так. Только не для меня!

Лэнтин и я обменялись обеспокоенными взглядами. Не сошёл ли наш друг с ума? Чем было вызвано его странное исчезновение?

Кэннелл увидел нашу озабоченность и верно интерпретировал этот обмен взглядами.

— Я знаю, что вы думаете, и иногда я сам думаю, что я в самом деле сумасшедший. Как хорошо было бы, если бы это было так, — мрачно сказал он. Но прежде чем мы успели хотя бы что-то переспросить, его настроение вновь изменилось, и он указал нам на кресла рядом с собой. — Но вам обоим я могу рассказать, что я видел, что случилось со мной. Я не мог рассказать другим… Нет! Они бы никогда не поверили, и может быть, даже вы не поверите. Но это все правда… правда, я говорю вам! — Его голос сорвался, превратившись в то ли стон, то ли крик. — Вы знаете, почему я отправился в Ангкор, что я планировал сделать там. Я поднялся вверх по Меконгу на пароходе, а затем нанял туземцев сопровождать меня остальную часть пути на каноэ. Мы долго петляли в лабиринте речек, речушек, ручьев, заброшенных каналов, заросших тростником, пока, наконец, не достигли большого озера, затаившегося в глубине леса. Вскоре Ангкор предстал перед нами в своем таинственном величии… Нет смысла даже пытаться описать это место. Я видел большую часть руин великого прошлого и великих зданий современности, но Ангкор возвышается над всеми самыми великолепными творениями рук человеческих. Это огромный город, величественный ансамбль храмов и дворцов из серого камня, город, чьи изумительные барельефы и зубчатые стены уже тысячу лет тонут в безмолвии смерти и забвении, погружаясь в зеленое море джунглей. Буквально акры разрушенных зданий, квадратные мили руин, и в самом сердце этого величественного запустения — дворец, Ангкор Тхом, стены и террасы которого так же безмолвны и разрушены, поглощены зеленой пеной джунглей… Глубокий ров окружает город, за ним — мощенная массивными и гладкими каменными плитами дорога. Изумительное шоссе связывает город и Величественный Храм, Ангкор Ват. В отличие от дворца и города, храм не превратился в руины, остался почти таким же, как должно быть, был во времена, когда город был жив и великолепен. Храм поднимался на огромную высоту, его стены гордо возвышались над джунглями. Когда я вошел в него первый раз, могучее величие места было настолько удивительным и убедительным, что я почувствовал смирение и страх… Священное безмолвие обрушилось на меня подобно океанской волне, затопило с головой. Я вдруг осознал, сколь ничтожны и бессмысленны были все мои устремления и желания. Первые два дня я провел, поверхностно изучая дворец и город, блуждая среди затопленных джунглями рухнувших зданий. Но в третий день я, наконец, решился исследовать сам Храм, к которому туземцы опасались даже приблизиться. Стены древнего святилища покрывали мили изумительных изображений в рост человека, образующих чудесные барельефы: воины, короли и слоны, сражения и церемонии — гигантская галерея скульптурных шедевров. Я задержался возле них, поглощенный их великолепием, потерял счет часам, пока солнце не склонилось к горизонту, а затем резко пришел в себя и помчался в свой лагерь… Я пробирался через сумрак храмовых галерей, запинаясь об рухнувшие колонны и обломки скульптур в полумраке, пока не достиг крытого дворика, за которым начиналась великая мощеная дорога. Было уже совсем темно, но я остановился на минуту, так как луна взошла и, озарив руины серебряным светом, наполнила пейзаж неописуемой меланхоличной красотой. Несколько минут я стоял, очарованный, но все же заставил себя двинуться дальше… Я прошел через дворик, а затем внезапно остановился и изумленно огляделся по сторонам. Странный звук сверху, звук, который напоминал далекий пронзительный свист, заставил меня ощутить необъяснимый ужас. Этот свист звучал мгновение, слабый и жуткий, затем стал гораздо громче, словно несколько человек пронзительно свистели в разных тональностях, на разные голоса. Ожидая увидеть птиц, я посмотрел вверх, но никаких птиц не было. Воздух был тяжелым, и с середины дня стоял штиль, но теперь порыв ветра налетел на меня, легкий бриз, превратившийся вдруг в сильный ветер, а затем бушующий шторм, сорвавший с моей головы солнцезащитный тропический шлем и едва не сбивший меня с ног. Свист превратился теперь в завывание демонов, в хор проклятых душ, стонущих и кричащих в адской бездне! И тогда, на высоте примерно сорок футов надо мною, под аккомпанемент этого инфернального хора появилось ЭТО!.. Оно было скрученной массой густого серого пара, выглядя в лунном свете, как дрейфующее облако. Но эта дымная масса был живой, она шевелилась и двигалась, и она пела многоголосьем демонического хора. И в глубине этого облака зловещими дьявольскими глазами сияли три зеленые сферы, расположенные треугольником, одна выше двух других. Свет этих сфер зеленого пламени затмевал луну… Внезапно свет этих сфер сменил свой цвет, из зеленого став фиолетовым, не менее зловещим и ярким. И в то же мгновение само облако изменилось. Туман преобразился в мускулистую серую плоть, в клубок мышц и щупалец с пылающими фиолетовыми глазами. Тварь текла, непрерывно меняя форму, словно мерцая, то обретая твердость и плотность, то вновь становясь призрачной. Она сжималась и растягивалась, сворачивалась, вытягивалась, закручивалась и корежилась, мои глаза не могли уследить за калейдоскопическим мельканием форм. Но всегда три маленьких ослепительных шара фиолетового пламени висели неизменно в центре этой странной штуки… Вряд ли прошло больше минуты с момента появления ЭТОГО, как вдруг наступила тишина, адский концерт умолк. Затем, прежде чем мой изумленный взгляд сумел разглядеть это странное существо, которое висело в воздухе надо мной, оно вдруг оказалось рядом, прямо над моей головой. И из его клубящейся массы ко мне устремилось извивающееся щупальце! Я отшатнулся и закричал. Но щупальце уже обвило меня, оторвало от земли и потащило прямо к центру массы, навстречу пылающим фиолетовым огням. Чудовище было холодно на ощупь. Это был холод бездны, холод межзвездной пустоты, холод небытия.

Этот холод полностью парализовал меня, в то время как фиолетовые огни-глаза твари уставились на меня, словно изучая… Все это заняло несколько мгновений, и теперь похитившее меня чудовище вновь начало подниматься над землей. Оно по-прежнему держало меня крепко, и пурпурные шары вновь стали зелеными, а сама тварь вновь напоминала клубящееся облако. Но щупальца крепко сжимали меня, из глубины этого «облака» вновь зазвучал пронзительный свист, а вокруг бешено ревел ветер… В то же время, глядя вверх, я увидел луну, мчащуюся по небу с невероятной скоростью, которая метеором пронеслась через зенит и канула за горизонт на западе. Затем на востоке в небо стрелой взметнулось солнце, чтобы молнией прочертить небосвод. На полминуты, по моим ощущениям, над Ангкором воссиял тропический день. И полминуты спустя вновь настала глубокая ночь!.. Меня охватил смертельный ужас при виде носящихся по небу светил, этой чехарды солнца и луны, дня и ночи. И в первый раз смутное понимание происходящего пронзило мой утомленный и шокированный разум. Неужели это непостижимое чудовище, которое похитило меня, — этот зловещий сгусток живого тумана — тащил меня куда-то сквозь время? Он уносил меня в будущее каким-то непостижимым способом… Солнце мчалось по небу обезумевшей кометой, затем слилось в золотую полосу в небе, дни и ночи мелькали, точно страницы листаемой книги. Через несколько минут они стали неразличимы, слились в зеленые сумерки, сквозь которые я смутно видел землю внизу. Теперь мы начали двигаться и в пространстве — Ангкор уплывал в сторону… Ветер гремел в моих ушах тысячью громов. Земля смутно мелькала внизу. И все это время я беспомощно висел под брюхом таинственной твари, прочно опутанный ее щупальцами. С внезапным всплеском отчаянной храбрости, я начал выпутываться из охватившей и сдавившей меня живой сети. Медленно моя рука, сантиметр за сантиметром, высвобождалась из стальной хватки. Прошла, казалось, вечность, прежде чем я смог дотянуться до автоматического пистолета в кобуре на поясе. Наконец, я смог снять оружие с предохранителя, подтянуть поближе, прицелиться прямо в центр пылающего треугольника огней, и нажать на спуск… Пуля пропела свою короткую песню, на миг заглушив свист чудовища и завывание ветра. Щупальца разжались, и я камнем полетел вниз… С высоты сто футов я рухнул в океан, камнем пошел ко дну, но сумел вынырнуть. Была ночь, и тварь исчезла, уносясь в будущее. Вода была соленой — я упал в воды открытого моря. Нигде не было видно берега, и я экономил силы, стремясь просто удержаться на плаву. Больше двух часов я болтался в океане, как пробка, погружаясь в отчаяние и борясь с искушением обрести покой на дне, среди водорослей и рыб, как вдруг заметил на горизонте огонь, слишком яркий и низкий для звезды. Он рос, приближаясь, до тех пор, пока я не смог разглядеть смутные очертания корабля. Он шел мимо, и я, напрягая последние силы, поплыл в его направлении… Силы мои были на исходе, корабль шел мимо, его огни сияли равнодушно, на палубе никого не было видно. Я не услышал никакого ответа на свои отчаянные крики. Но когда корабль уже удалялся, я услышал грохот снастей — матросы спускали на воду шлюпку. Я понял тогда, что спасен… Корабль оказался нефтяным танкером, идущим из Гонконга в Галвестон. И как я узнал, он подобрал меня в открытой части Тихого океана, в трехстах милях к востоку от Манилы. Тварь, кем или чем бы она ни была, утащила меня довольно далеко… Я представился, как единственный выживший при крушении частного грузового парохода, подрабатывавшего случайными фрахтами, каковых судов немало в тех широтах. Я не осмелился рассказать мою историю этим морякам, дабы они не заперли меня, как сумасшедшего. Тем не менее я, очень осторожно, начал задавать наводящие вопросы, и один из ответов потряс меня. Я был унесен в будущее на три года! Три года! И всего несколько минут для меня. Я оказался выброшен из своего времени, и наверняка уже считался погибшим!.. Я стал матросом, отрабатывая проезд до Галвестона, хотя мне трудно было правдоподобно играть роль моряка. Мы пересекали Тихий океан и направлялись к Панаме. Это случилось ночью, когда мы были всего в нескольких сотнях миль к западу от канала. Я никак не мог уснуть на своей двухъярусной койке на юте. Ночь выдалась довольно спокойной, только стук машин и плеск волн разрушали тишину. Затем спокойствие ночи разорвал знакомый мне свист и дьявольский хор… Свист и завывание становились все громче, заставляя меня съежиться от ужаса на койке. Наконец, чудовище, казалось, спикировало на палубу, и тишину ночи разорвал истошный крик. Дьявольский концерт стал тише — чудовище удалялось. Я выскочил на палубу, испуганно озираясь. Жуткое живое облако — грабитель и захватчик, странствующий во времени, — уносилось на север. И его дьявольское пение становилось все тише, пока совсем не утихло… Я рухнул на палубу, сердце колотилось в груди, точно собираясь выскочить наружу. Я знал, что судно только что подверглось нападению безжалостного чудовища из глубины времен… чудовища, идущего по моему следу. Два часа спустя выяснилось, что бесследно и необъяснимо исчезли два матроса. Но я не сказал морякам ничего. Репутация сумасшедшего вряд ли могла бы мне помочь. Зато теперь я знал, что тварь охотится за мной, что на мне стоит некая метка, некая печать, и чудовище преследует меня сквозь пространство и время! Я знал, что он пришел за мной и, не найдя меня, похитил двух моряков, оказавшихся на палубе. Но я ничего не сказал… В итоге офицеры корабля свалили все на внезапный шторм. Так и записали в вахтенном журнале. Но экипаж был напуган, матросы перешептывались о дьяволах и демонах… Корабль благополучно пришел в Галвестон. Моей матросской зарплаты хватило, чтобы добраться до Нью-Йорка, до вашей квартиры… остальное вы знаете. Кто-то чудовищный преследует меня, гонится за мной сквозь время. Я знаю, что это существо, если это, конечно, существо, способно пролететь сквозь три года за пару минут, оно идет по моему следу! Где искать убежище от непостижимого преследователя, способного свободно перемещаться сквозь пространство и время? Дважды я ускользнул от его щупалец, но я боюсь, что третий раз окажется для меня фатальным. И рано или поздно тварь придет!

Глава 3. Захватчик!

Тишина наполнила комнату, когда Кэннелл закончил свой рассказ. Я сделал глубокий вдох и вопросительно посмотрел на Лэнтина; мой разум кипел, но физик уже спокойно допрашивал археолога.

— Эта штука, которую ты называешь захватчиком и чудовищем, я не очень хорошо понял твое описание, Кэннелл. Ты подразумеваешь, что это было просто туманным газом или паром, который мог становиться твердым, и обратно, и притом живым и разумным?

— Я имел в виду именно это, — ответил Кэннелл — Тварь является, несомненно, живой, разумной и могущественной. Она способна принять твердую или газообразную формы. При этом три огненных шара в ее центре при смене формы меняют цвет. И я считаю, что треугольник огней это вместилище разума захватчика, его мозг и органы чувств… Такая тварь и в самом деле может существовать. Лэнтин, мы с тобой — разумные существа из твердой и жидкой материи. Что мешает Природе создать разумное живое существо из газа? И, кроме того, я полагаю, что оно лишь выглядит газообразным, путешествуя во времени. Ветры, которые сопровождают его появление, несомненно, вызваны тем, что материализуясь в нашем времени на миг, а затем вновь дематериализуясь, оно оставляет за собой пузыри вакуума, куда и врывается воздух с адским свистом и завыванием.

— Но откуда оно пришло? Куда оно пыталось тебя утащить? — спросил Лэнтин.

Лицо археолога потемнело.

— Думаю, что оно пришло из далекого будущего, — задумчиво протянул он. — Кто может сказать, какие твари будут населять Землю через миллионы лет? И может быть, кто-то там, в будущем, начал охоту на людей прошлого! Цель этих рейдов мне не понятна, но кто может сказать точно, зачем мы им? Возможно, для принесения в жертву неведомым богам, или в качестве рабов, или даже еды. Это тайна. Только одна вещь ясна для меня: тварь явилась из будущего, и пыталась утащить меня туда!

Я вклинился в разговор.

— Но как? Вот что меня интересует. Как можно путешествовать во времени? Я слышал много теорий по этому вопросу, но тут мы имеем дело с фактами, и возникает вопрос, как оно это делает, какая сила и каким способом переносит захватчика сквозь время?.. У вас нет догадок или предположений о том, как это делается, Кэннелл?

Кэннелл замолчал на пару минут, его лицо стало задумчивым.

— Преобразование в газообразную форму, когда это существо путешествует во времени, представляет собой существенную деталь, — сказал он. — У меня есть догадка о природе той силы, которая переносит захватчика сквозь время. Я был в тисках его щупалец только несколько минут, но я заметил кое-что, наводящее на размышления. Я сформулировал нечто вроде грубой теории относительно метода путешествий во времени, и даже записал свои соображения.