Узник страсти
Шрифт:
– Ты был очень любезен, что пришел так быстро, – сказала Симона, – особенно если учесть, что прошло довольно много времени с тех пор, как ты был здесь в последний раз.
– Мне показалось, что твоя горничная считает, что это срочно, – небрежно сказал он, отодвигая шторы и выглядывая в окно. Он увидел, как Аня и Эмиль спустились с лестницы и через двор направились к воротам.
– Так ты пришел поэтому или потому, что я послала тебе ее карточку?
Равель повернулся к ней.
– Ты действительно хочешь это знать?
– Нет, – хрипло ответила Симона, встретившись с ним взглядом. – Нет, не
Последние лучи заходящего солнца светились золотом в сине-лиловом зимнем небе. Золотистые отблески отражались на оштукатуренных стенах домов и в воде, заполнявшей сточную канаву посреди улицы. Последний дневной свет поблескивал на лакированных боках проезжавших экипажей и горел в стеклах витрин. Аня бросала гневные взгляды на окружавшее ее сияние.
Равель Дюральд мог быть или не быть убийцей, но он несомненно был негодяем. Он занимался с ней любовью, он запер ее в комнате для своего собственного удовольствия, но когда она сбежала оттуда и встретилась лицом к лицу с его любовницей, он тут же примчался, чтобы избавить женщину от возможных неприятностей. Что, он предполагал, она собирается сделать е его любовницей? Обзывать ее грязными словами? Отхлестать ее кнутом? Она не могла поступить так низко, и ей так хотелось сказать ему об этом! Будь прокляты мужчины и их необычайная чувствительность, их убийственные импульсы, из-за которых приходится ходить вокруг них на цыпочках и даже спасать их от самих себя.
На самом деле она не думала, что Равель поставит себя в такое положение, что будет вынужден бросить вызов Эмилю. Она заметила выражение глаз Равеля, когда он увидел молодого человека и уловил его сходство с Жаном.
И все-таки ему не следовало упрекать ее, как будто она была девушкой, воспитывавшейся в монастыре и не знающей обычаев света. Его совершенно не касается, что она делает, кого навещает или кого выбирает себе в провожатые.
Эмиль прикоснулся пальцами к ее руке, которой она вцепилась в его руку.
– Помедленнее, Аня. Ты устанешь, да и люди смотрят.
Она повернула голову и уставилась на него непонимающим взглядом; затем она осознала, что идет по улице очень быстрым шагом, наклонив вперед голову, как будто ей нужно за короткое время пройти большое расстояние. Она спохватилась и замедлила шаг.
– Извини, – пробормотала она.
– Я понимаю, что ты расстроена, но мне кажется, твое расстройство несколько не соответствует тому, что только что произошло. Я чувствую, что за этим скрывается нечто большее, чем ты мне рассказала. Тебе не кажется, что я имею право знать, в чем дело, коль скоро я могу вполне быть убит из-за этого?
– Наверное, – несчастным голосом сказала она.
В этот момент ее внимание было привлечено каким-то резким движением, и она не смогла продолжить свою речь. Они находились в далеко не лучшем районе города: то здесь, то там среди более респектабельных заведений попадались игорные притоны или трактиры. Она заметила быстрое движение: мужчина, стоявший на пороге одного из трактиров и смотревший на нее, внезапно нырнул внутрь. Он был высоким и мощным, одетым в потрепанную обычную одежду, ничем не отличаясь от полудюжины других мужчин, которые болтались вокруг той
– Вот он! – сдавленным голосом сказала она, остановившись так резко, что ее кринолин и юбки обвились вокруг ног Эмиля. – Вон тот мужчина – главарь шайки, которая пыталась убить Равеля!
– Что? – воскликнул он. – Где?
– Там, внутри! – закричала она.
Не медля ни секунды, Аня подхватила свои юбки и побежала к трактиру, за дверью которого исчез рыжеволосый. Она протолкалась сквозь толпу у дверей, не обращая внимания на их реплики и даже не останавливаясь, чтобы посмотреть, следует ли за ней Эмиль. Она вошла в мрачную комнату с низким потолком. Тошнотворная смесь запахов пива, грязных сырых опилок и нечищенных плевательниц ударила ей в нос. Вдоль стен одна на другой стояли бочки с пивом. В центре комнаты длинные деревянные столы, изрезанные ножами, со следами от пивных стаканов. Вокруг столов расставлены скамьи. У задней стены находилась стойка из досок, положенных на пивные бочки, а за стойкой видны пирамиды стаканов. Справа от стойки она заметила дверь, которая только что затворилась. Аня окинула взглядом комнату, но не обнаружила нужного ей человека. Она направилась к задней двери.
– Аня, подожди! – кричал Эмиль.
Она не обращала на него внимания. Распахнув двери, она вышла и почувствовала, как ее юбки зацепились за грубо обтесанную дверную раму, но у нее не было времени беспокоиться об этом. Она оказалась в шумном и грязном дворе, который, судя по запахам, использовался в качестве уборной. Она услышала чьи-то торопливые шаги и, подхватив свой кринолин за верхний обруч и высоко подняв юбки, бросилась за убегавшим. Обогнув сарай в задней части двора, она увидела арку в стене, которая вела на соседнюю улицу.
За спиной она слышала, как Эмиль зовет ее. Выбегая на улицу через арку, она прокричала ему:
– Сюда!
Улица была пуста. Это была внутриквартальная улица, немощеная, с деревянными тротуарами. Ряды полуразрушенных домов, выходивших на нее, были безмолвны и лишь иногда в окне мелькал свет. Никакого движения не было. Вдруг откуда-то справа до нее донесся визг потревоженного кота. Тут же из боковой аллеи выскочило само животное с выпученными глазами, со стоящей на спине дыбом шерстью и торчащим вверх хвостом. Кто-то выругался, а затем она услышала глухой стук бегущих шагов. Аня, рубашки которой вздыбились над ее кринолином, а юбки развевались, как парус, бросилась туда, откуда донесся звук.
Квартал. Два. За угол налево. Анина шляпка слетела с головы и болталась у нее за спиной, удерживаемая только лентами. Она слышала дыхание позади себя, хотя Эмиль отстал и расходовал сейчас попусту свое дыхание, чтобы остановить ее.
Впереди до нее донеслись хриплые звуки скрипки и шарманки, взрывы смеха. Она увидела огни, которые становились все ярче по мере того, как солнечный свет тускнел и опускались сумерки. Именно туда, где светились огни и откуда доносилась музыка, и направлялся мужчина, которого она преследовала. Корсет сдавливал грудь Ани, но она, едва дыша, заставила себя пробежать эти последние несколько ярдов.