Узник
Шрифт:
Ивану такая картина понравилась, он впервые за долгое время улыбнулся и на душе стало, как-то легко. Именно тогда он стал понимать, что нужно переставать сопротивляться внутри себя, и принять нынешнее положение, иначе не выживешь.
– А кто этот человек, который нас сюда привёл? – спросил Михаил Иванович.
– Петька, надзиратель - хохол. Немцы выбирают из заключённых, но предпочтение отдают своим, которых здесь немного и, те уголовники и украинцам – ответил Усик.
– Воевали? – спросил Михаил Иванович.
– Да, в тридцать шестой армии под Смоленском
Усик был порядочным и искренне верил, что Красная Армия погонит фашиста, в отличие от других заключённых. В бою под Смоленском был ранен в правую ногу, оттого и хромал. Раздался громкий стук, появился Петька -надзиратель, привёз еду.
– Жрите, русские свиньи, – сказал он на своём украинском акценте.
Еду раскладывали сами, этим занимался Усик. Он контролировал, чтобы никого не обделили. Заключённые выстраивались в очередь и каждый со своей миской подходили на раздачу. Это можно было назвать едой, но порции были небольшими, немного картофеля и кусок мяса с хлебом.
– Съедобно! – прожёвывая недоваренный кусок мяса, пробормотал Иван.
Стоял звон тарелок, это был первый полноценный ужин за последние недели, а для некоторых и месяцы. Кормят, значит, пока не умрём, – подумал Иван. Ещё не успели поесть, как в барак ворвался надзиратель и крикнул – становись! В этот момент зашёл Беккер с двумя офицерами, а за ними два солдата. Все построились, а некоторые глотали еду, пытаясь доесть уже начатое. Начальник со своим невозмутимым взглядом прошёл мимо строя, затем громко сказал.
– Говорящие на немецком есть? Несколько секунд, стояла тишина.
– Есть, господин начальник, – по-русски ответил Михаил Иванович.
– Фамилия? – обратился Беккер.
– Бирд, господин начальник, – на немецком заговорил Михаил Иванович.
Беккер подошёл к Михаилу Ивановичу и своим невозмутимым взглядом всмотрелся в лицо, шевеля пухлыми губами, произнёс – увести. Остальных на завод, – крикнул Беккер и удалился.
Кабинет Беккера был похож на маленькую пыточную. В углу стояла шконка с цепями и кандалами. На столе стоял человеческий череп, который был сделан в виде пепельницы, там же лежали аккуратно сложенные бумаги и папки. Бросилось в глаза фотография, которая располагалась на небольшой полке возле стола. Там был запечатлен Беккер с самим Гитлером. Было ощущение, что фотография была обрезана и вставлена в рамку. Таким образом, Беккер хотел подчеркнуть свое близкое знакомство с Фюрером. Беккер уселся в свое кресло, держа в руке дело Михаила Ивановича, и сказал, – где вы научились говорить по-немецки?
– Матушка моя, немка, – ответил Михаил Иванович.
– Интересно! Фамилия, ваше на английский лад? – спросил Беккер.
– Дед был английским поданным, затем женился на русской с середины XIX века, семья проживает в России, – сказал Михаил Иванович.
– А ваш отец уже женился на немке, интересное у вас переплетение, господин Бирд, вы, случайно, не шпион? – спросил Беккер засмеявшись.
– Нет, господин начальник. В Советской России отбывал наказание. Пятнадцать лет лагерей
– Ну, признайтесь, господин Бирд, вы ведь русский офицер? – Беккер встал из-за стола, подошёл к Михаилу Ивановичу, предложив ему сигарету. На его лице была всё та же ехидная улыбка.
В углу стоял небольшой кожаный диван, куда уселся Беккер, закинув ногу на ногу, произнёс, – я вас, слушаю? Вы курите, курите, господин Бирд.
– А если, хотите, присаживайтесь рядом, здесь и пепельница имеется, – показал на череп.
– Нет, спасибо, я постою, – ответил Михаил Иванович.
– Давайте я угадаю! Вы белый офицер и воевали с большевиками в гражданскую, ведь так, господин Бирд? – вальяжно держа сигарету, спросил Беккер и продолжил.
– Вы ненавидите коммунистов, провели пятнадцать лет в лагерях. Мы тоже сражаемся не против русского человека, а против большевиков. У нас общие цели.
– Да, только вы пришли на нашу землю, а не мы к вам, – по-русски ответил Михаил Иванович.
– О да, я приблизительно понимаю, что вы сейчас сказали. Кстати, у вас прекрасный немецкий. Вы будете работать при штабе, выполнять различные поручения, но наш разговор продолжится, обязательно продолжится, господин Бирд, а сейчас вы можете идти. Завтра вам дадут первые распоряжения, – сказал Беккер.
Михаил Иванович вышел из кабинета - пыточной Беккера, держа в руках неприкуренную сигарету, которую сжимал в кулаке и под конвоем немца направился в барак, а сам думал: «Хитрый и лживый начальник лагеря, такой же у нас в Сибири был. Бывало, вызовет, а сам чая предлагает и расспрашивает аккуратно, что видел, что слышал». Бирд зашёл в барак, как Иван с порога заявил.
– На немецком общались, али с переводчиком?
– Не язвите Иван, начнём с того, что я вам ничего не обязан, но всё же объяснюсь, чуть позже, – сказал Михаил Иванович, посмотрев на Тимоху, который ошивался рядом.
Перед сном всех постригли, довольно коротко и сделали фотографию для личного дела. Прозвучала команда отбой, но Ивану не терпелось выслушать очередную байку от Михаила Ивановича. Теперь их шконки были рядом, на нижнем ярусе. Погас свет, Иван приступил к допросам.
– Откуда вы знаете немецкий?
– Мать у меня немка, поэтому с детства разговариваю на двух языках, – тихо сказал Михаил Иванович.
– Ну а дальше? – возмутился Иван.
– Давайте спать, Иван, – сказал Михаил Иванович.
Наступила тишина, слышался храп заключенных, в бараке было прохладно, одеяло совсем тоненькое, как скатерть у матушки, которую она доставала и стелила на стол по праздникам. Хотелось спать, но мысли были сильнее сна. В голове крутилась недолгая жизнь - мамка, сестрёнка, братишка, батя. Самое страшное, что нет никакой ясности. Что будет дальше? Немец под Москвой и новостей никаких с фронта. Мирится с такой рабской жизнью тоже нельзя. С этими мыслями Иван засыпал, как вдруг ощутил руку на своём плече. Тише – приложил палец к губам Михаил Иванович. Иван вскочил, в полудрёме тихонько прошептал.
Конец ознакомительного фрагмента.