Узники утлого челна
Шрифт:
В общем, одиночеством здесь и не пахло.
– Чем бы вы, Ивушка, хотели заняться?
Этот вопрос ныне уже не вызывал у Ивы никаких проблем.
– Я хочу лечить людей.
– Хорошо, милка. Самое для вас дело! Вы будете работать в нашей больнице. Мы лечим не только своих сестер, но и всех бедняков в округе. Не у каждого из новгородцев есть деньги на личного врача.
– Спасибо!
– Это еще не все, – продолжала мать Наталья. – У меня есть знакомая ведьма. Я договорилась. Вы будете продолжать обучение
– А почему? – спросила Ива.
Мать Наталья усмехнулась:
– Наверное, чародеи боятся, что мы можем оказаться сильнее. – Она помолчала. – А впрочем, вам пора знать правду. К сожалению, Талант женщин от их взаимоотношений с мужчинами умирает.
– Ввек не буду иметь взаимоотношений с мужчинами, – выпалила Ива.
– Вы хотите стать ведьмой?
– Да! Очень хочу!
– Что ж, я помогу вам. И пусть вы не станете ведьмой… В любом случае, из вас получится хорошая лекарица.
– Я стану ведьмой! – Ива упрямо наклонила голову. – Обязательно стану!
– Хорошо, хорошо… – Мать Наталья улыбнулась доброй улыбкой. – А теперь расскажите, в какой именно момент у вас возникали те… видения, о которых вы мне поведали. Что вы делали?
– Обнимала маму. И Машку тоже. А они меня целовали.
– Меня можете обнять?
– Знамо дело, могу.
– Давайте.
Мать Наталья одарила Иву поцелуем, а та обняла предводительницу за шею.
Изумрудный туман не появился.
– Ничего?
– Ничего, – сказала Ива.
Мать Наталья надолго задумалась. А потом спросила:
– Что происходило еще? Вы что-нибудь ощущали?
Иве эти расспросы вдруг надоели.
– Ничего я не ощущала!.. Просто я… Просто я любила их. И маму, и Машку. Очень любила!
Мать Наталья тяжело вздохнула.
А Ива неведомо почему сказала:
– Я и вас полюблю! Вот увидите!
Предводительница снова улыбнулась, но теперь улыбка казалась грустной. Словно мать Наталья жалела о чем-то…
– Хорошо, милка! Учитесь на здоровье. Я никому не дам вас в обиду!
Ива полюбила предводительницу не вдруг.
Нет, мать Наталья очень хорошо относилась к девочке. Но что-то между ними стояло, и это что-то находилось внутри самой Ивы. То ей вдруг приходило в голову, что ее любовь к предводительнице не понравилась бы маме, той маме, настоящей, сгоревшей в пламени зимнего пожара. Или начинало казаться, что за вниманием предводительницы скрывается какая-то игра, притворство какое-то. Как у самой Ивы, когда она уверяла настоящую маму, будто ей нравится смотреть, как та печет папе пирожки. Она знала, что маме понравятся сии слова – потому и говорила… Хотя с гораздо большим бы удовольствием сбежала на любимый луг, к своим божьим коровкам.
Вот и предводительница говорила Иве слова, которые должны были понравиться девочке, но что думала
Жизнь шла своим чередом.
Ива лечила порезы; училась грамоте, арифметике и прочим наукам в обительской школе; в первицу, середу и пятницу ходила к тете Гориславе, перенимала у нее колдовские чары и заклинания.
Предводительница раз в седмицу посещала девочку, интересовалась Ивиными делами, подолгу беседовала с нею.
Беседы касались самых разнообразных тем – любви и семейной жизни, Додолы и остальных словенских богов, нынешнего Великого князя и Чухонской войны. Только утопленница да сгоревшие родители ввек не упоминались собеседницами…
Постепенно Ива почувствовала, что уже не может обойтись без этих бесед. Более того, всего через пол-лета она обнаружила, что эти же самые разговоры на эти же самые темы с кем-либо из обительских сестер не доставляют ей того удовольствия, что вызывала беседа с матерью Натальей… Впрочем, нет, не с матерью… С мамой Натальей! А порой – и с мамочкой Натой!
Ива часто думала о той, первой беседе. И довольно быстро сообразила, что предводительница полагает, будто новоиспеченная сестрица способна заглянуть в будущее человека, которого любит…
Но почему же, в таком случае, ничего подобного не происходило при обниманиях с папой? Ведь папу Ива любила гораздо больше мамы!
Как бы то ни было, а девчоночье сердце долго без любви не живет. Скоро Ива полюбила мамочку Нату.
И это произошло. В тот самый день, когда тетя Горислава явилась в обитель, встретилась с предводительницей и похвалила девочку за усердие и упорство.
Мамочка Ната, вестимо, передала хвалу виновнице, и та, не удержавшись, в восторге повисла у предводительницы на шее.
Изумрудный туман не заставил себя ждать.
А потом Ива обнаружила себя сидящей на койке в незнакомой светлице с зарешеченными окнами. На руках у нее был конверт, в каком сестры-матери носят своих детей. Из конверта торчала кукольная головка с нарисованными голубыми глазами. У Ивы были тяжелые женские перси, левая оказалась оголенной, с непривычно большим коричневым соском. Ива пыталась сунуть сосок в нарисованный кукольный ротик.
– Баю-баюшки-баю… Что же вы не едите, радость моя? Хватит спать, надо кушать…
Откуда-то доносились негромкие голоса, Ива хорошо их слышала, но смысла не понимала.
– Депрессивный синдром при наличии галлюцинаций…
– Может, отобрать у нее куклу?
– Уже пробовали… Наблюдается мгновенный всплеск агрессивности, направленный на всех окружающих…
А ребенок по-прежнему отказывался есть.
– Помогите же мне, пожалуйста! – сказала Ива. – Он болен. Иначе бы он ел… Помогите! Он не должен отказываться от моего молока!
Нарисованные глазки не мигая, равнодушно смотрели сквозь нее.