Узники утлого челна
Шрифт:
– Зачем вы привезли его сюда? У всякого чародея есть собственный врач…
– Мы ехали из-за города, когда это случилось, – затараторила чародеева служанка. – Я побоялась, что домой его не довезу. Обитель Ордена была ближе всего…
Гостья явно врала, и Наталья уже хотела вывести ее на чистую воду, но страх в девичьем голоске был таким неподдельным…
– Ну-ну, милка, успокойтесь. Вашему чародею ничего не грозит.
Гостья подняла заблестевшие глаза:
– Правда?
– Правда. Он спит. В нашей лечебнице неплохие лекарицы.
Девица улыбнулась сквозь слезы, и Наталья
Однако чувства чувствами, а голова – головой! Служанке – свое, а предводительнице Ордена – свое…
– Что с ним такое случилось? Порезался Ритуальным Ножом?
Забава шутки не приняла:
– Я… не ведаю. Его ранили в шуйцу. Должноть, шпагой… Он – любитель такого оружия.
– Кто ранил?
– Не ведаю. – Голос девицы задрожал.
– То есть, вы не видели?
– Не видела.
Наталья нацепила на лицо успокаивающую улыбку:
– Я бы на вашем месте немедленно отвезла его домой и вызвала к нему домашнего лекаря. Мы вряд ли способны предоставить ему надлежащий уход. – И тут же продолжила жестко: – Вот только непонятно мне, милка, с чего бы это персона подобного ранга отправилась за город не в своей карете, а на городском извозчике… Может, и вовсе след стражу вызвать?
– Я прошу вас… – Голос Забавы вновь дрогнул от страха. – Не надо стражи! – Забава широко распахнула глаза. – Ему грозит опасность! Стража не поможет!
И Наталья поняла: на этот раз девица не врет.
Что-то с этим Смородой все-таки неладно.
– Какая такая опасность может грозить чародею?
– Может! И вообще… – Забава помялась и вдруг выпалила: – Я спала с ним! У меня будет от него ребенок! Я прошу вас!
Она несомненно опять врала, но Наталью это уже не трогало.
Вестимо, приютить чародея в обители Ордене стало бы не самым дюжинным поступком, но, с другой-то стороны, и ничего противозаконного в этом нет.
Всей Словении известно, что додолки – добрые мягкие женщины, они готовы помочь любому и всякому. Ведь именно Семаргл ненавидит Додолу, сама же Додола никогда ахово к своему брату не относилась. В конце концов, обязанный своим здоровьем Ордену волшебник – это тоже не салки-жмурки. Но… Но от раненых шпагой колдунов все-таки лучше держаться подальше, тем более – от столь высокопоставленных. Он же, небось, с самим Кудесником на короткой ноге. Здесь и Великая княгиня может не защитить!
– Я прошу вас!!! – взмолилась гостья.
Наталья встала:
– Передайте сестре Иве адрес чародеева врача. Мы немедленно вызовем его сюда и передадим раненого на его попечение. Врач пусть и со стражей разбирается, коли потребно будет. Вы же… – Наталья помедлила. – Вы, буде пожелаете, можете остаться в обители. Работа у нас найдется.
Девица тоже поднялась, выпрямилась. Глаза ее полыхнули гневом.
– Ввек не останусь тут! Скорее сдохну под забором. – Она стиснула руки так, что хрустнули персты, и подбоченилась. – Лучше к Марене, чем в вашу обитель! А вы… А вы еще пожалеете! Додола вас накажет!
– Ступайте прочь! – ответила Наталья величественно.
Забава, высоко вздернув подбородок, удалилась.
А Наталья,
Впрочем, окромя грусти, ей мешало еще что-то, стучалось в мысли, и никак его было не поймать…
Без нескольких минут десять, когда пришло время перебираться в административный кабинет, на пороге без приглашения возникла Ива Алюшникова.
– Мама Ната! Я полностью осмотрела больного волшебника. Оказывается, он ранен.
– Я уже ведаю о том, – сказала Наталья.
И плевать мне на его рану, хотела добавить она, но почему-то спросила:
– Что с ним случилось?
– Странная рана, мама Ната… Кабы она не была совершенно сухой, я бы сказала, что его укусила собака.
– Вот как? Действительно странно… Чтобы волшебника укусила…
И тут Наталью аки перунова стрела поразила.
То, что стучалось в мысли – полузабытое, ранее никогда не требовавшееся знание, – всплыло вдруг в ее памяти.
Она пошатнулась, вцепилась в крышку стола, опустилась в кресло и чуть слышно прошептала:
– Великое Прорицание… О Додола-заступница!
Сестра Ива расслышала только «О Додола-заступница!» и бросилась к предводительнице:
– Что с вами, мама Ната? Вам ахово? Нужна помощь?
Однако Наталья уже справилась с собой:
– Нет. Со мной все хорошо. Ступайте. Хотя нет… – Она помедлила, собираясь с мыслями. – Позаботьтесь, чтобы, окромя нас двоих и ночной дежурной, никто в обители не знал о нашем больном. А о служанке его я сама позабочусь. Я имею в виду нашу ночную гостью.
– Хорошо, мама Ната.
Ива вышла.
А Наталья велела объявить дожидающимся приема, что оный переносится на одиннадцать часов.
10. Взгляд в былое. Век 76, лето 3, вересень: Забава
Как все-таки переменчива жизнь-матушка!
Еще полчаса назад, вернувшись в отведенную ей каморку, Забава рвала и метала.
Я ей покажу, уверяла она себя. Эта сука век у меня жалеть будет! Я подстерегу ее где-нибудь в городе – и кинжал под левую лопатку! Я удавлю ее голыми руками! Я отыщу в новгородских ночлежках какого-нибудь татя, заплачу ему – сколь бы сие не стоило! – и попрошу выкрасть ее. А потом четвертовать. Сама же буду сидеть рядом, слушать, как она вопит от страха и боли, и смотреть, как ей отрубают руки и ноги. И дождусь того момента, когда Марена заберет ее к себе, а от этой суки останутся одни лишь окровавленные куски. Я заберу эти куски и зарою на собачьем кладбище…
Четверть часа спустя Забава рвать и метать перестала.
Знамо дело, никого она не подстережет. Не будет ни кинжалов, ни удавки из голых рук. Татя-душегуба тоже не случится. А значит, остается последнее – молиться Додоле. Ведь на то она и Заступница, чтобы вступиться за сирых, убогих и обиженных Мокошью людей.
И потому Забава пала на колени. И молилась, молилась, молилась…
А пять минут назад эта сука самолично вперлась в Забавину каморку.
– Я передумала, милка, – сказала она. – Ваш хозяин и вы получите приют в нашей обители.