Узоры на коже
Шрифт:
Дальше всё как в тумане. Меня осматривают долбаным консилиумом, колят какую-то дрянь, даже, кажется, к кровати привязывают. Пытаюсь бороться, кого-то даже отпихиваю, но лекарство и санитары оказываются сильнее. Перед глазами мелькают расплывчатые образы, встревоженные взгляды прожигают насквозь. Я то вырубаюсь, то снова прихожу в себя, пока снова не получаю дозу забвения под кожу.
Снова какой-то шум, от которого хочется отгородиться, закрыть уши, заорать, чтобы сдыхать не мешали.
— Мне надо, впустите! —
Узнавание накрывает с головой. Да! Это она! Моя девочка…
— Не положено!
— Я уже трое суток под дверью торчу. Вы мне его увидеть не даёте, пустите.
Убью тварей, если не пустят её сейчас. Вот в себя приду и вырву им гланды.
— Только аккуратно, хорошо? Он спокойнее уже, но всё равно очень нестабильный.
— Разберусь, спасибо.
Хлопок двери, быстрые шаги и тёплая ладошка накрывает мою. Тихий вдох, всхлип, а пальцы дрожат.
— Па-аша, — полувздох, полушёпот. — Я убью тебя. Как только очнёшься, сразу убью.
— Не надо, — пытаюсь улыбнуться, но ничего не выходит, кожа на лице словно окаменела.
Она снова всхлипывает, на этот раз громче и дотрагивается пальцами до моей щёки. Робко, несмело, будто рассыпаться могу от любого неосторожного движения.
— Поцелуй меня, может, полегчает?
— Ты у нас спящая красавица? — смеётся, а голос дрожит, срывается. — Если я тебя поцелую, хуже не сделаю? Меня тогда грозная медсестра проклянёт.
Да клал я на весь мир.
— Я сдохну, если не поцелуешь. Выбирай сама.
Глаза удаётся всё-таки разлепить, даже голову повернуть получается, и я смотрю на Полину — такую маленькую, хрупкую, с огромными синими глазищами, в которых утонуть готов.
— Не бойся, детка, я не хрустальный.
Она рядом, а в жилах кровь вскипает. Я толком не знаю, что со мной, насколько сильно пострадал, но смотрю на Полину и горы свернуть хочется. Жаль, что желания и возможности вряд ли совпадут.
Она наклоняется ко мне, и прикасается лбом к моему. Наши глаза так близко, а воздух один на двоих, наэлектризован и искрит.
— Я так испугалась… — тихо, на выдохе. — Думала, с ума сойду, пока сюда ехала.
— Я бы не гонял, но…
— Молчи, не напрягайся. — Щеки мои гладит, лоб, глаза целует, а слёзы на кожу падают. — Я так виновата перед тобой, прости меня.
Прижимаю её к себе одной рукой (откуда только силы взялись?), а второй за подбородок беру и фиксирую, чтоб дёргаться не вздумала. Мне нужны её губы, чувствовать её нужно, потому что сердце разорвётся от прилива нежности.
Разговаривать будем потом. Сейчас она рядом, так близко, и тепло смуглой кожи обжигает. А пока мне больше ничего и не нужно.
39. Полина
— А теперь расскажи мне, что это было?
Брэйн — бледный,
Сейчас он сидит и прожигает меня взглядом ореховых глаз, а я молчу, потому что не хочу толочь воду в ступе. Боюсь, что Паша, узнав, как поверила наговору, выгонит меня. Он ведь просил доверять, клялся быть честным, а я снова усомнилась.
— Поля, посмотри на меня, — просит и дотрагивается до моей руки. — Расскажи, что случилось
Вздыхаю, набираю полную грудь воздуха и начинаю:
— В тот день я позвонила тебе…
Брэйн заламывает бровь, а в округлившихся глазах — чистое удивление.
— Но я не слышал никакого звонка, и пропущенных не было. — В голосе твёрдая уверенность в своих словах. Фантасмагория какая-то, право слово.
— Не знаю, — пожимаю плечами, — но трубку сняла какая-то девушка…
Чувствую, как слёзы снова обжигают веки, и я моргаю несколько раз, чтобы не дать им пролиться. Не время плакать, да и не хочется больше. Уже всё хорошо, Пашу скоро выпишут, и только это имеет значение.
— Девушка? — Он явно удивлён, но ведь мне не показалось.
— Да.
— И что она говорила?
Он, кажется, ещё больше побледнел, а губы сжаты в тонкую линию. Даже бицепсы напряглись, и сейчас Паша похож на хищного зверя, готового к молниеносному нападению. Никогда не видела его таким, когда ярость плещется внутри, угрожая вырваться наружу в любую секунду. Даже в тот момент, на гонках, когда метелил бедолагу почём зря не казался таким злым.
— Я подумала, что это соседка, о которой ты рассказывал или, может быть, кто-то из девушек твоих друзей. Родственница, возможно. Но…
— Полина, быстрее, а то терпение почти лопнуло. Мне нельзя волноваться, ты же помнишь.
Киваю и продолжаю скороговоркой, потому что сказать об этом способна один раз:
— В общем, она сказала, что ты в душе, потому не можешь подойти.
— Однако… Интересно-то как.
— А ещё у вас с ней свадьба скоро.
Мой голос в этот момент больше похож на писк, а сама боюсь взглянуть на Брэйна. Вдруг увижу в глазах панику, смятение, растерянность? Не переживу ведь этого.
Вдруг сильная рука хватает меня за затылок, а сам Брэйн в опасной близости, и я каждой порой ощущаю жар, исходящий от могучего тела. Тяжёлое прерывистое дыхание обжигает, а длинные пальцы перебирают мои волосы.