Узоры на полотне
Шрифт:
И что потом они увидели эту станцию – уже находясь под властью иллюзии.
И что, действительно, он решил ехать дальше. И что они даже проехали мимо и успели отъехать достаточно далеко, как вдруг…
Обрыв воспоминаний… они вдвоем проходят сквозь стеклянные двери, полностью подчинённые злому мороку.
Мороку, насланному тем существом, которое занимало теперь почти половину «заправки»-ангара.
Почему-то первым делом Леониду вспомнилась игра «Змейка» – ведь тело огромной сороконожки неадекватного ярко-зелёного цвета, идентичного цвету глаз
Многочисленные ножки извивались в суставах и тянулись к путешественникам. Толщиной насекомое было не слишком велико – сантиметров тридцать, зато его длина, судя по всему, достигала минимум метров сорока. Ни начала, ни конца сороконожки видно не было.
Какая к чёрту сороконожка?! У неё сто… тысяча ног! – почему-то подумал Леонид и вскочил на ноги, но только для того, чтобы рухнуть на землю. Хвост монстра обвивался вокруг его голеней.
Истошно закричала Эсте – её, ухватив также за ноги решили, очевидно для разнообразия, не ронять на пол, а подвесить в воздухе. Леонид дёрнулся к ней, попытался содрать со своих стоп хват, но только добился того, что и его руки оказались плотно зафиксированы.
«В связи с угрозой для жизни и здоровья пациента проведена мягкая фиксация конечностей» – почему-то всплыло в памяти.
– Действительно – достойная добыча! – послышался откуда-то голос хозяина заправки, а спустя мгновение, Леонид увидел, чем «заканчивалась» сороконожка.
У неё не было полноценной головы – просто чуть закруглённый кончик с двумя бусинками глаз и маленьким, беззубым ртом из которого текло что-то желчно-желтоватое.
– То, что ты обманул моего братца – ерунда, ключик, – чавкнул хорита, – он и так был слабоумным, раз соглашался помогать таким как ты! Но то что ты смог освободиться от моей власти… Как тебе это удалось?
Леонид отчаянно дёргаясь, посоветовал насекомому срочно совершить некую прогулку, фактически невозможную в связи с некоторыми физиологически особенностями хориты. Возможно именно поэтому, тот проигнорировал данный ему совет.
Остатки пятака в кармане были одновременно так близки и так безнадёжно далеки – кольца сороконожки фиксировали руки и ноги намертво. Пятно на шее горело огнём, но никак не могло исправить сложившейся ситуации. В галлюцинации Леонид больше не собирался погружаться, но что толку – из хватки хориты было не вырваться.
– Ну, ну, не кипятись, ключик. Дай мне на тебя посмотреть, полюбоваться. Так долго ждал с тобой встречи. Не только я, разумеется, – почему-то глазки-бусинки на секундочку скосились в сторону пролома в стене. – Честно говоря, я уже начал получать удовольствие от этого тела и моего образа жизни, – тварь забулькала, жёлтая жижа из рта попала Леониду в лицо. Кожу защипало, в нос ударил ядрёный химический запах. – Может отдать тебя моему последнему оставшемуся в живых брату или вовсе отпустить?
В воцарившейся тишине Леонид неуверенно кивнул, за что получил новую порцию жижи в лицо. Вероятно, бульканье заменяло хорите смех:
–
– Может, мы как-то сможем договориться?! – в отчаянии выкрикнул Леонид, не прекращая попыток вырваться. Сердце ёкнуло, он увидел, как Эсте, руки которой оставались свободны, продолжая висеть в воздухе, умудрилась подхватить с пола осколок тарелки.
– Хорошая попытка, но нет. Мне нужна вся твоя кровь. Иначе волшебство не сра… – издевательскую речь хорита сменил недовольный крик – девушка умудрилась дотянуться куском тарелки до тела сороконожки и теперь методично раз за разом вонзала острый осколок в ярко-зелёное тело. Из отверстий хлестала та же жёлтая дрянь.
– Что это? Твоя подружка? – по телу хорита прокатилась волна дрожи, он хитро изогнулся и сдавил девушку десятком новых колец. Зазвенев, выпав из рук осколок. Эсте закричала от боли.
– Что? – спросил хорита у Леонида. – Жалко её? Ладно. Думаю, сегодня могут умереть только двое – ты, мой любезный ключик и я. Пожалуй, пусть живёт!
Кольца разжались и Эсте, вся покрытая жёлтой жижей, полетела куда-то в дальний угол. С отвратительным глухим стуком её голова врезалась в стену. Девушка сползла вниз и осталась лежать неподвижно. Леонид закричал и дёрнулся вновь – бесполезно.
– Извини, промахнулся, – разумеется в бульканье хориты не слышалось и намёка на сочувствие. – Но она жива.
Леонид с трудом отвёл взгляд от Эсте и уставился прямо в наполненный жижей рот хориты. Тот придвинулся совсем близко.
Это конец, – понял Леонид, всё это время пытавшейся вытянуть из кармана монету. Ничего не получалось.
Его ладонь была слишком далеко от монеты, а хорита держала слишком сильно.
Рот монстра раскрылся для укуса…
И тут над правым ухом Леонида кто-то раздражённо вздохнул.
Кольца хориты разжались и буквально рассыпались по сторонам. Насекомое закричало – удивлённо и испуганно.
Вспышка. Здание заходило ходуном, с потолка посыпался какой-то мусор, «голограммы» мигнули и исчезли, ту часть хориты, где помещался рот, отбросило в сторону кверху лапками.
Тем временем какая-то чужая, злая, не терпящая никаких возражений сила наполнила тело Леонида, заставила его встать на ноги, вытащить из кармана пятак и шагнуть вперёд, прямо на тёмно-коричневое брюшко насекомого, грубо вдавливая подошвы башмаков в безвольное и слабое тело.
Из-под ботинок повалил чёрный дым, хорита взвыл и закашлялся, разбрызгивая по сторонам жижу, из жёлтой ставшую малиново-розовой.
– Нет… почему… как… не может быть… это …. – в ужасе стонало насекомое, глядя на Леонида, безжалостно топчущегося у него на брюхе и с каждым шагом подбирающегося всё ближе к глазкам-бусинкам и рту.
– Ну, как же этого не может быть, если это и происходит, дорогой мой Фебрус! – сказали губы Леонида. Рука с монетой взмыла в воздух, хорита закричала.
– Действуй, Леонид, – раздался прекрасно знакомый голос и тут же ехидно добавил: – Или мне всё за тебя делать?