Узоры на полотне
Шрифт:
«Побыстрее», – ответило ему что-то в его голове, то самое чувство, тащащее его вперёд: «Торопись. Не трать время зря! Торопись!»
Спустя несколько часов езды через пустыню, пару раз прерывавшуюся кратковременными визитами в другие миры, список невыполнимых требований Леонида значительно возрос. Помимо огнестрельного оружия и курсов практической стрельбы к нему добавился бронированный автомобиль и системой рециркуляции воды. Также там появилась группа огневой поддержки, звено истребителей, авианосец и, как итог, два билета на скорый поезд «Земля – Эобара»: отдельные
Это просто развалины, – говорил себе Леонид, крепче сжимая руль и прибавляя скорости. Просто пыльные, грязные, давным-давно заброшенные дома. Точнее стены домов. Дыры в стенах? Ну да, похожи на отверстия от крупнокалиберных снарядов. Но это же другой мир, кто знает, по каким законам природы разрушается местные архитектурные памятники. Вдруг в них образуются такие дыры по совершенно невинным естественным причинам? А что это там зашевелилось в темноте? Газу, газу, газу!
Эсте мрачно и испуганно смотрела в окно, сжимая в руках меч. Леонид искреннее надеялся, что в случае экстренного торможения, девушка не окажется наколотой на сияющий клинок… или сам клинок не даст девушке наколоться на него.
С каждым часом, Эсте начинала всё меньше бояться клинка и всё чаще брала его к себе на колени. Тот мурлыкал – да так громко и радостно, что Леонид в какой-то момент даже почувствовал что-то похожее на ревность.
«Может быть меч, на самом деле, предназначался ей? – мелькнуло у него в голове. – А ты послужил в данном случае всего лишь почтальоном? А чёрт с ним! Какая разница…
Он протянул руку и погладил гарду. Меч, восхищённый тем, что его гладят оба его спутника, замурчал в два раза громче и чуть ли не стал подёргивается от удовольствия.
– Меч… – покачал головой Леонид. – Смертоносное волшебное оружие… Просто толстый котик…
Эсте согласно улыбнулась в ответ:
– Тебя не обижает, что я его так часто беру к себе? – спросила она. – Я пытаюсь перестать его бояться.
– И как успехи?
– Они определённо есть, – она очень аккуратно одним пальцем погладила поверхность лезвия. – Я всё больше убеждаюсь в том, что то, что прячется внутри этого клинка – скорее хорошее, чем плохое. Просто оно слишком велико для того, чтобы я могла его осознать.
Девушка бросила быстрый взгляд на шею Леонида и помрачнела. На секунду – не более, но он, разумеется, заметил это.
Знала бы ты, как мне хочется рассказать тебе всё! – он мысленно обратился к Эсте. – Про Человека-без-лица, про его своеобразную помощь мне, про… – Неожиданно Леонид понял, что он, напротив, не хочет, чтобы Эсте узнала эту часть истории. Как она отнесётся к тому, что на его теле… и, вероятно, не только на теле, оставил след странный и достаточно жестокий призрак… призрак или кто-то подобный ему…
«Сущность, помогающая таким, как ты» – так, вроде охарактеризовал себя Человек-без-лица? Но что подразумевалось под «таким, как ты»? И зачем этой сущности помогать ему?
Ответов на эти вопросы у него не было.
Спустя несколько часов дороги Леонид осознал, что мир Эсте – был, оказывается,
Да, он умирал и его медленное угасание звучало в шелесте выцветших листьев, в каждом глотке холодного, словно бы чуть менее насыщенного кислородом воздуха, но миры, которые начали попадаться им после того, как Хальм превратился в пустыню были в разы – десятки раз хуже.
Не потому, что они были опасны. Пустота и запустение – вот, что встречало путников, когда автомобиль проезжал сквозь серебристую завесу. Это было хорошо – Леонид категорически не хотел встречаться с жителями этих мест, если, разумеется, здесь остались хоть какие-то жители.
Полная обречённость, покинутость этих миров – вот, что давило на голову свинцовой хваткой, наваливалось душным захватом на плечи, заставляя вжиматься в сиденье и прибавлять газа.
И не важно, что было за окном – бескрайная зимняя равнина, мёртвый, засохший лес или, как однажды, опустевший город, ухмыляющийся пустыми оконными рамами проезжающему мимо автомобилю. Первому за год? Декаду? Столетие?
Разговоры в машине утихли сами с собой. Леонид, сжимая крепко руль, напряжённо глядел по сторонам, опасаясь, что в любой момент на автомобиль кинется что-то. Эсте, с мечом на коленях, смотрела вперёд также нервно. Порой по её лицу пробегала дрожь.
– Мой талант действует в других мирах, – сказала девушка, в очередной долгий «проезд» по Хальму. – Даже глядя из окна машины, я могу «зацепить» какой-нибудь предмет и попробовать осознать его.
– И что, – Леонид непонимающе нахмурил брови, – тебе удалось что-то выяснить?
Эсте нервно дёрнула плечами:
– Только то, что мой мир ещё можно спасти. Здесь всё мертво и забыто. Даже то, что считает себя живым, на деле – уже давно смирилось со своей смертью… – девушка покачала головой.
Леонид нахмурился:
– А ты уверена, что тебе стоит… заниматься этим? Не опасно ли,..
– Не опасно. Иногда неприятно, но… знаешь, я люблю это делать – слушать то, что помнят вещи, чувства и голоса давным-давно умерших людей. Помнишь, несколько миров назад, мы ехали мимо фонарного столба, на котором висел какой-то ящик?
Леонид кивнул. Это был очередной кратковременный фрагмент чуждого мира, собственно, весь и состоявший из километрового куска заброшенной дороги, проложенной через болотистую низину. И да, там действительно стоял один единственный столб архаичной вычурной формой, с разбитым фонарём на вершине и непонятным металлическим ящиком, чуть ниже.
– Это был репродуктор, – продолжила Эсте. – Странной формы, но – однозначно, репродуктор. Раньше эта дорога шла между двух озёр – они стали болотами. Когда-то через каждые несколько метров на ней стояли такие фонари. Местные жители проводили там какие-то свои праздники. Они танцевали парами на скорость между двух озёр, с каждым тактом чуть продвигаясь вперёд по дороге. Победившая пара получала… – Эсте нахмурилась, потёрла виски, – …. Я так и не поняла, честно признаюсь, что было главным призом, но, судя по величине оставшихся эмоций, это было нечто… очень значимое.