Узы тьмы
Шрифт:
Ианта шагнула в камеру. Стоит показать хоть намек на страх, и безумец ее разорвет. Она на секунду убрала щиты и раскрыла собственную ауру. Узрев эту внутреннюю силу, Ретберн застыл, его глаза побелели. Отлично. По крайней мере ментальные способности не слишком пострадали.
— Служи мне, и я сниму цепи, — прошептала Ианта.
— Я лучше сгнию тут.
— И позволишь своим врагам победить? — спросила она, протягивая маленькую руку в белой перчатке.
Ретберн дернулся, но Ианта заставила себя его коснуться.
— Я знаю, ты и меня считаешь врагом, — тихо
— Ты меня сюда упрятала!
— Да. Помнишь почему?
Ретберн в замешательстве опустил глаза:
— Я… я… был пожар.
Не совсем пожар, а что-то вроде. Ианта видела в прорехах рубахи следы ожогов и шрамы. Наверное, и правильно. Пусть лучше считает, что эти метки на его груди оставил обычный огонь, а не демонический гнев.
— Я выпущу тебя, Ретберн, но сначала ты должен кое-что сделать. Свяжи себя со мной узами, дабы не представлять угрозы ни для меня, ни для кого бы то….
— Нет! Я помню тебя, заклинательница теней. Я знаю, что ты такое.
Заклинательница. Ианта провела пальцами по полу и подцепила край ближайшей тени. Призрачная паутина прилипла к кончикам пальцев.
— Ты ничего не знаешь, Ретберн.
Если он откажется, Ианте придется самой справляться с врагами и с теми, кто пытается уничтожить дело, которому она служит.
А цена… цена поражения неприемлема.
«Луиза… о боже!»
Ретберн резко отодвинул ногу от ползущих теней. Ианта наклонилась и прошептала ему на ухо:
— Мне нужен щит, а тебе — якорь. Согласись на узы и, когда все закончится, будешь волен отомстить всем, кто тебя сюда упрятал, клянусь.
Он повернул голову и прохрипел:
— Даже тебе?
«Какой бы ни была цена…»
— Если поможешь мне найти кое-что, я освобожу тебя от уз, когда твои услуги станут не нужны. И ты сможешь сделать со мной все, что пожелаешь. Во всяком случае, попытаешься.
Ианта ведь уже не глупая девчонка, которую он очаровал в ту далекую ночь равноденствия. Теперь она умеет за себя постоять.
Похоже, Ретберн задумался. Тигриные глаза внимательно следили за тем, как тени рассеиваются от ее прикосновений.
— Две недели службы.
Этого должно хватить.
— Поклянись, что свяжешь себя узами, когда мы покинем это место.
— Клянусь своими способностями, что соглашусь на обряд. Я не причиню вреда ни тебе, ни твоим близким и буду повиноваться всем приказам.
Ианта с облегчением вздохнула. Слава богу. На глазах выступили слезы, но она не могла показать, насколько нуждается в его помощи.
— Я согласна.
Она легко прижалась ртом ко рту Ретберна, снимая клятву с его языка и забирая себе.
Обещание ужалило губы, выступившая кровь смешалась с клятвой Ианты и пролилась ей на язык. Значит, Ретберн не совсем обессилел. Она ощущала его мощь, пульсирующую под кожей.
— Я буду служить тебе две недели. Распорядись ими с умом. А теперь давай уберемся отсюда ко всем чертям.
***
Горячая
Кожи коснулась энергия заклинаний, витавшая комнате, и он вздрогнул.
Люсьен изменился не только физически…
Поездка в экипаже до апартаментов мисс Мартин была ужасной. Яркий свет, резкие звуки рожка омнибуса и приглушенные крики. Пришлось задернуть штору и зажмуриться, чтобы не видеть луча, которому удалось проникнуть в экипаж. Три месяца в темной одиночной камере сделали Люсьена жутко чувствительным. Мир был слишком ярким, слишком громким, полным звуков, резких запахов и пронзительных воплей вперемешку с невнятной болтовней.
Когда мисс Мартин вопросительно посмотрела на Люсьена своими опасными голубыми глазами, он молча оскалился в ответ. «Верно, дорогая. Ты хотела безумца — ты его получила».
Натянув рубашку, которую ему принес один из ее слуг, он вспомнил о том, каким был раньше. Тот человек стал незнакомцем. Люсьен долго возился с пуговицами, но наконец сумел их застегнуть. Создание в зеркале менялось на глазах, напоминая того, прежнего мужчину.
И все же… не того. Ему уже не стать прежним.
Он поверил человеку, которого всю жизнь звал отцом, и вот что из этого вышло. Люсьен согласился на ключевые узы, и те позволили лорду Ретберну завладеть его способностями ради определенного ритуала. И только поэтому Люсьен остался жив. Не в силах сопротивляться ошейнику, с помощью которого лорд Ретберн его контролировал, он был вынужден против собственной воли призвать демона. Вот почему в итоге его посадили, а не казнили.
В голове пронеслись обрывки воспоминаний: жуткая самодовольная улыбка демона, когда Люсьен произнес те проклятые слова, пока лорд Ретберн управлял им, как марионеткой. Люсьен боролся. «Нет… нет, я не стану ему это приказывать! Я не прикажу убить Верховного!» И осознав, что иначе не освободится, он произнес роковую фразу: «Я приказываю тебе убить моего отца».
Конечно, Люсьен имел в виду лорда Ретберна.
Демон улыбнулся, растянув уродливые губы и показывая острые зубы:
— Как прикажете, господин. — И исчез.
Ретберн издевательски расхохотался и огорошил Люсьена правдой, почему всю жизнь так над ним измывался:
— Мальчишка, кто, по-твоему, твой отец?
Боль от воспоминания пронзила грудь, и Люсьен вернулся в действительность. Склонившись над туалетным столиком и вцепившись в полированную деревянную поверхность, будто от этого зависела его жизнь, он вздохнул, почти ничего не различая и видя лишь миллион осколков радуги.
Лорд Ретберн.
Верховный. Мисс Мартин. Это их вина. Он отомстит им, как лорду Ретберну. Эта мысль немного успокоила ярость и тревогу, и пляшущие цвета перед глазами исчезли.