В аду любят погорячее

Блум Мэри

— Да, конечно, — почтительно произнес парень. — Выбирайте, — и махнул рукой.

На круглом столе рядом с ним стояли три стеклянные чаши с пластиковыми браслетами внутри, которые отличались лишь цветами. В одной чаше все были желтыми, в другой — зелеными, а в третьей — розовыми.

— А в чем разница? — спросил я.

— А, вы впервые, — парень понимающе качнул головой. — Браслеты выдают ваши намерения, чтобы другим гостям было проще с вами общаться. Или не общаться, если захотите. Желтый, — он кивнул на первую чашу, — самый консервативный. “Ничего не обещаю”. Он для тех, кто хочет просто посмотреть. Другие гости не будут вас беспокоить. Зеленый, — он показал на вторую чашу, — посмелее. “Открыт к знакомствам”. Для тех, кто еще не определился

в своих желаниях, но готов расслабиться и пообщаться. Ну а розовый значит “хочу большего”. Для тех, кто уже определился и готов начать вечеринку с самого порога. Разумеется, — серьезным тоном добавил он, — все только по взаимному согласию. Но, надевая розовый браслет, вы должны понимать, с какими предложениями будут подходить. Так что выбирайте…

Волчица рядом уже бодро натягивала на кисть розовый браслет — точно с таким же довольным лицом, с каким насаживалась на мой член в нашу последнюю встречу. Мне жаль тех, с кем она здесь потрахается. Не особо раздумывая, я взял желтый.

— Что, — хмыкнула она, — будешь просто смотреть?.. Как в школе?

— Просто напомню, — отозвался я, надевая на руку мягкий пластик, — что на тебя я в школе не смотрел.

— И очень зря, — вытянув руку, она покрутила передо мной своим браслетом. — Правда, мне идет?..

Ага, охрененно просто…

— Носи все время, — съязвил я, — может, больше кого накатаешь.

Если машина раньше не износится.

— Выпивка, кальян, средства защиты включены в стоимость, — парень раздавал последние инструкции. — У нас только одно правило: ни в чем себе не отказывайте. Этой ночью вам можно все…

Отступив в сторону, он приглашающе показал вглубь коридора, который вывел нас прямиком в просторный зал. Полутемное пространство мягко освещали бордовые светильники на стенах и причудливые лампы на длинных нитях, свисающих с потолка. Повсюду, словно приглашая расслабиться, стояли бархатные диванчики и круглые столики. То тут, то там мелькали изящные мраморные чаши, доверху заполненные разноцветными квадратиками презервативов. Обстановка чем-то напоминала Красный бал. Но если там уже от входа накрывало ощущением нереального, здесь не оставляло чувство, что ты на грешной земле. Все вокруг было создано людьми и для людей.

На бордовой сцене в другом конце зала работал диджей. В воздухе плавно кружила мелодия, ритмичная и беззаботная, будто готовя всех к празднику, который вот-вот начнется. Уже занявшие места гости без стеснения оценивали вновь входящих. Голодные взгляды словно накидывались со всех сторон, падая не на лица и фигуры, а в первую очередь на запястья, где были браслеты. От моего сдержанно желтого интерес остальных ко мне мгновенно угасал, а вот от ее вызывающе розового еще больше разгорался.

— Обожаю такие места… — вдруг прильнула ко мне Волчица. — Обожаю, как округляются глаза девчонок, когда я кончаю на членах их парней! А некоторые даже забываются, по привычке говоря, что любят… — ее шепот царапал ухо, — … при тех, кого они любят на самом деле! Представляешь, как смешно?

Обхохочешься просто… Не скрывая брезгливости, я отодвинул ее от себя. Однако в следующий миг она схватила меня под руку и целеустремленно поволокла вперед — мимо диванчиков и столиков, сквозь кальянный дым и звон бокалов. Легкомысленная мелодия обволакивала все плотнее — под такую можно делать что угодно: знакомиться, общаться, выпивать, танцевать, раздеваться, трахаться. От розовых полосок на запястьях, казалось, уже рябило в глазах — этот цвет здесь был самым популярным. Вокруг активно образовались парочки, а порой и группки побольше и, довольно смеясь, уходили из общего зала, чтобы продолжить общение в более приватных местах.

— Первый раз на свингер-пати? — Волчица перехватила мой блуждающий взгляд.

Я нехотя кивнул.

— И сколько у тебя уже девчонок было? — полюбопытствовала она, останавливаясь у стены.

Лучшим вариантом было тактично промолчать. Посылать ее туда, куда мне хотелось ее послать, было еще рано.

— А

вот ходил бы сюда, и было бы гораздо больше…

— Может, — не выдержал я, — ты уже закончишь болтать, и мы займемся тем, ради чего сюда пришли?

На ее лице промелькнул оскал, показавшийся особенно хищным в свете бордовой лампы.

— Ну я не знаю, ради чего сюда пришел ты, — ехидно протянула она, — а я как раз этим и занимаюсь… Кстати, не хочешь расслабиться?

Она слегка приосанилась и выразительно выпятила грудь, словно предлагая себя снять.

— Ты что меня клеишь? — усмехнулся я. — Серьезно?

— С чего ты взял? — отмахнулась она. — Хотя… почему нет? Тут же все для этого…

Ее пальцы игриво пробежались по моей груди, огибая значок, а глаза с пытливым прищуром замерли на мне, как бы спрашивая “хочешь?”. Не знал бы ее, мог и повестись. Благо, медальон на шее остужал своим холодом, показывая истинную цену ее интереса. Если и хотела меня трахнуть, то в первую очередь в мозг.

— Ну так, на случай, — заговорил я, — если ты все-таки меня клеишь, то имей в виду: я не сплю с суками, — щелкнув по ее руке, я смахнул ее с себя. — Принципиально.

Волчица нахмурилась.

— Да я тебе даже не предлагала!

— Ну мало ли, вдруг бы решила. По старой памяти. А так ты теперь в курсе. Это правило, кстати, появилось после общения с тобой. Можешь собой гордиться.

— Я польщена, мудак! — процедила она. — Тогда жди. Тебя найдут.

Развернувшись, она сердито зацокала каблуками прочь от меня. Я проводил ее мрачным взглядом. “Сука” это еще мягко сказано. Я уже достаточно пожил, чтобы знать, что люди не делятся на добрых и злых. На самом деле — если что, это лайфхак — они делятся на добрых, слишком добрых, злых и очень злых. Так вот она была очень злой — и такие люди напрягали меня больше всего. Даже представить не могу, какой у нее демон — если у демона такой фамильяр.

Оставшись один, я от нечего делать снова осмотрелся. Неподалеку с улыбкой прошествовала официантка, чья обнаженная грудь целиком выскочила из черного узкого платья и теперь покачивалась вместе с подносом. Обалдевая, я пробежался глазами по залу и заметил еще парочку таких же девушек. Разнося бокалы, они вовсю сверкали роскошными полушариями — похоже, этот наряд был местной униформой, как бы призывая гостей не стесняться и поскорее последовать их примеру. Включенный в стоимость алкоголь переходил из рук в руки, намекая, что и все остальное здесь можно получить так же просто. Правда, лица девушек были прикрыты черными ажурными масками. Наверное, на случай, если среди гостей вдруг окажутся знакомые.

С каждой минутой довольных парочек становилось все больше. Смех в зале звучал все развязнее, бокалы звенели все громче. В мраморные чаши то и дело ныряли пальцы, набирая презики — с запасом, чтобы точно хватило на всех. В воздухе кружились знакомые ноты. “Не дам… Не дам… Никогда тебе не дам!” Как в насмешку в клубе, где давали все, крутили “Миссию”, которые на три голоса пели об обратном. И сколько мне еще тут ждать? И кого?

Вертя головой по сторонам, я с раздражением плюхнулся на диванчик. Мимо, покачиваясь, проплыла еще одна голая грудь с подносом. Парочка за столиком по соседству уже тонула в кальянном дыму. Внезапно медальон под майкой жарко вспыхнул, советуя обернуться. Неподалеку, оживленно перешептываясь, две девчонки с розовыми браслетами рассматривали меня, но, стоило им заметить мой желтый, как медальон сразу же потух. Захихикав, они направились искать варианты дальше. Конечно, им смешно: одинокий парень — а билеты для одиноких парней тут в тройную цену — пришел в свингер-клуб, чтобы просто посмотреть. И вот теперь сидел и смотрел — хотя с тем же успехом мог бы сидеть дома перед теликом.