В битве с исходом сомнительным
Шрифт:
– Я-то знаю, – заметил Мак. – Хотел узнать, знаете ли вы.
Джима пробирал озноб, и он, подобрав ивовую хворостину и сунув ее конец в тлеющие угли, разжег пламя посильнее. Рука Мака, украдкой протянувшись из темноты, на секунду сжала его руку.
– А хоть есть у них рядом кто-то, кто понимает в этом деле? – спросил Мак.
– Старуха там с ними, – отвечал худой. В глазах у него мелькнуло подозрение. – Слушай, а тебе-то что до этого, а?
– Да я обучался кой-чему, – как бы между прочим бросил Мак. – Разбираюсь немного. Подумал,
– Ну, к Лондону иди, обращайся тогда, – мгновенно снял с себя ответственность худой. – А нам отвечать на расспросы, как там у него и чего, не с руки.
На вызванные его расспросами подозрения Мак внимания не обратил.
– Наверно, так я и сделаю. – Он поднялся. – Идем, Джим. Лондон в той палатке, где свет, да?
– Угу. Там он.
Освещенные пламенем лица повернулись, провожая Джима и Мака, а затем головы опять свесились над костром. Мужчины пересекли поляну, обходя матерчатые свертки спящих на земле людей.
– Вот шанс так уж шанс! – прошептал Мак. – Если сдюжу, это и станет началом.
– А что ты делать-то собираешься, Мак? Не знал, что у тебя медицинский опыт имеется.
– Да об этом вообще мало кто знает, – обронил Мак.
Они приблизились к палатке, по стенкам которой двигались темные тени. Подойдя к палатке вплотную, Мак позвал:
– Лондон!
И почти мгновенно борт палатки заколыхался и перед ними вырос крупный мужчина. Ширина его плеч вызывала изумление. Жесткие темные волосы окаймляли подобную тонзуре лысину на макушке. Лицо мужчины избороздили складки морщин, а темные глаза были красны и сверкали яростью, как у гориллы. Все в этой фигуре говорило о силе и власти. Чувствовалось, что вести за собой людей для этого человека совершенно естественно. Огромной рукой он прикрыл за собой борт палатки.
– Чего вам нужно? – требовательно бросил он.
– Мы только что прибыли сюда, – объяснил Мак, – и от парней у костра узнали, что тут у вас женщина рожает.
– Ну и что с того?
– Я и подумал, что мог бы помочь, раз у вас доктора нет.
Лондон отвел край палатки, и луч света упал Маку на лицо.
– И чем ты думал помочь?
– Я в больницах работал, – объяснил Мак. – Мне приходилось раньше это делать. Не стоит упускать любые шансы, Лондон.
Великан сказал уже потише:
– Ну, давай тогда, заходи. У нас тут старуха одна шурует, но, по-моему, она трёхнутая.
Он придержал край палатки, пропуская их внутрь.
В палатке было тесно и жарко. В плошке горела свеча. Посередине стояла сделанная из керосиновой канистры печка, возле нее сидела сморщенная старуха. В углу стоял очень бледный парнишка. У задней стенки палатки на земле был брошен старый тюфяк, и на нем лежала девушка с бледным, в полосах грязи лицом. Глаза всех троих обратились на Мака и Джима. Старуха на секунду подняла взгляд, а затем сразу же опустила его к раскаленной докрасна печке, почесывая тыльную сторону ладони.
Лондон направился к тюфяку и опустился перед ним на колени.
– Вот, мы доктора раздобыли. Так что можешь больше не бояться.
Мак взглянул на девушку и подмигнул ей. Лицо у той словно застыло от ужаса. Выйдя из своего угла, парень тронул Мака за плечо:
– С ней все будет в порядке, док?
– Конечно. Все будет отлично.
Мак повернулся к старухе:
– Вы повитуха?
Не переставая почесывать морщинистые руки, она глядела на него отсутствующим взглядом и молчала.
– Я спрашиваю, повитухой ты была или нет? – гаркнул Мак.
– Нет, но пару новорожденных за свою жизнь приняла.
Наклонившись, он взял руку старухи и поднес к ней горящую свечу. Поломанные ногти были черными от грязи, а сами руки имели синевато-серый цвет.
– Ну, видать, детей ты мертвыми принимала, – подытожил он. – А пеленки ты откуда взять собираешься?
Старуха ткнула пальцем в кучу газет.
– У Лайзы всего только две схватки и было… – плаксиво прошамкала она. – А ребеночка мы в газетки примем.
Лондон подался вперед, рот его был слегка приоткрыт от настороженного внимания, глаза вопрошающе вглядывались в глаза Мака. Освещенная свечой тонзура посверкивала.
– У Лайзы две схватки было, вторая только что прошла, – подтвердил он слова старухи.
Мак мотнул головой, предлагая выйти, и вынырнул из палатки. Лондон с Джимом последовали за ним.
– Послушай, – сказал Мак Лондону, – ты видел ее руки. Ребенок, может, и выживет, если схватят его такими руками, а вот у девушки шансов, черт возьми, не будет. Лучше, если ты прогонишь взашей эту старушенцию!
– Ты все сделаешь сам? – удивился Лондон.
Мак помедлил секунду, потом сказал:
– Конечно, я сделаю все, что требуется. Тут мне и Джим поможет. Но нужны еще помощники, до черта нужны!
– Ну, я подсоблю, – предложил Лондон.
– Этого мало. Может, кто-нибудь из ребят, что там собрались, помощь окажет?
Лондон коротко хохотнул.
– Ты верно дело понимаешь. Они все сделают, если я им велю.
– Так вели им, – сказал Мак. – Сейчас же вели.
И он возглавил шествие к костерку, вокруг которого все еще сидела группа людей. Все подняли глаза на подошедших.
Худой сказал:
– Привет, Лондон.
– Хочу, чтоб вы, парни, послушали, что док скажет.
К костру подошли еще несколько человек и остановились в ожидании. Они были безмолвны и безучастны, но поспешили на властный голос.
Мак откашлялся.
– У Лондона сноха имеется. Она рожает. Он пробовал отправить ее в больницу. Больница переполнена, а кроме того, мы ведь для них всего лишь шайка грязных бродяг. Пусть так. Помощи от них не будет. Мы должны справиться сами.
Мужчины словно напряглись, плотнее притиснувшись друг к другу. Короста безучастности начинала спадать с них. Еще ниже склонились они над костром.