В борьбе за свободу
Шрифт:
В это время потемкинцы готовились к новой встрече с эскадрой. Судовая комиссия снова собралась на заседание. Матросы еще раз провели смотр боевой готовности, во время которого был выявлен недостаток некоторых материалов. За ними на берег послали матроса С. М. Шендерова, с которым отправился представитель Соединенной комиссии член Одесского комитета РСДРП И. П. Лазарев. На него возлагалась задача установить постоянную связь с большевистским комитетом и просить его прислать на «Потемкин» опытных агитаторов, специальную литературу и подробные планы города. Последнее показывает, что после встречи с отрядом Вишневецкого комиссия была уверена в присоединении эскадры и собиралась после ее прихода начать захват Одессы. Для постоянной связи с берегом был выделен паровой
На том же заседании судовая комиссия пересмотрела план встречи с эскадрой. Матросы решили вызвать Ф. Ф. Вишневецкого на борт «Потемкина». «Комиссия рассчитывала, - сообщал К. И. Фельдман, - что это требование вызовет негодование адмирала и заставит его отдать приказ стрелять по «Потемкину», что [96] неизбежно должно было вызвать восстание на кораблях эскадры»{262}.
Расчет потемкинцев на сочувствие команд других кораблей был верным. Недаром А. X. Кригер, зная настроение своих матросов, заранее отказался от артиллерийского боя с «Потемкиным». Но командование флота могло укомплектовать миноносцы офицерскими экипажами и послать их в торпедную атаку. Кроме того, офицеры броненосцев могли для завязки боя сами сделать первый выстрел по «Потемкину». Поэтому комиссия готовилась к встрече с эскадрой как к возможному бою.
После заседания инженер-механик А. М. Коваленко, проверив готовность трюмных машинистов, отправился смотреть организацию боевого лазарета. Там он застал только фельдшера и санитаров. А. С. Галенко в лазарете не было. Оказалось, что он перешел на «Веху» для устройства госпиталя и забрал с собой почти все медикаменты. Это граничило с предательством: в случае боя раненые матросы оставались без необходимых лекарств и даже без перевязочного материала, не говоря уже о квалифицированной помощи. А. М. Коваленко возмутился и доложил комиссии. На «Веху» за врачом послали катер. А. С. Галенко пришлось вернуть часть медикаментов и перевязочные материалы, но сам он остался на «Вехе»{263}. Члены судовой комиссии, занятые подготовкой к бою, не обратили тогда должного внимания на поведение А. С. Галенко. Они и представить не могли, какую подлую роль сыграет он в дальнейших событиях.
Перед боем моряки «Потемкина», следуя старой традиции, переоделись в форму «первого срока». Они готовились победить или умереть за революцию. Кондуктуры попробовали вызвать панику среди новобранцев, но их попытки успеха не имели. Революционная агитация и личный пример социал-демократов сплотили команду. К тому же ее вели не только рядовые матросы, но и инженер-механик поручик А. М. Коваленко {264}.
Соединенная эскадра подошла к Одессе около полудня. В 12 часов 5 минут «Потемкин» снялся с якоря и взял курс навстречу эскадре, которая двигалась в строю двойного фронта десятиузловым ходом. В первой колонне шли эскадренные броненосцы «Ростислав», «Три Святителя», «Георгий Победоносец», «Синоп» и [97] «Двенадцать Апостолов», во второй - минный крейсер «Казарский», контрминоносцы «Строгий», «Свирепый», миноноски № 272, 273, 255 и 258. По приказу адмирала Ф. Ф. Вишневецкого «Казарский» приготовился к торпедной атаке. Растянутые по фронту корабли заняли весь фарватер и отрезали «Потемкину» выход в открытое море{265}. Корабли эскадры имели громадное превосходство в артиллерии: против четырех 305-миллиметровых и шестнадцати 152-миллиметровых орудий «Потемкина» эскадра выставила 20 305-миллиметровых, четыре 254-миллиметровых, 34 152-миллиметровых и четыре 120-миллиметровых орудия, не считая мелких пушек и торпедных аппаратов.
Моряки эскадры с волнением следили за «Потемкиным», который один шел навстречу царскому флоту. «Вот кому честь и слава, он будет памятен в русской истории», - заявил машинист «Георгия Победоносца» И. С. Моторный{266}.
На «Потемкине» общее руководство взяла на себя группа членов судовой комиссии во главе с А. Н. Матюшенко. Они расположились в боевой рубке. Прапорщик Д. П. Алексеев отказался командовать кораблем в случае
«Потемкин» шел навстречу эскадре. На гафеле его развевался Андреевский флаг, а на фок-мачте - боевой красный вымпел. Корабли эскадры шли только под Андреевским флагом. Адмирал не решился принять смелый вызов восставшего броненосца.
Приближаясь к эскадре, «Потемкин» поднял сигнал: «Команда просит прибыть командующего флотом». «Потемкин», стать на якорь!» - потребовал в ответ А. X. Кригер. Тотчас с «Потемкина» передали семафором на «Синоп», «Двенадцать Апостолов» и «Три Святителя»: «Стать на якорь!» Затем на мачту броненосца взлетел сигнал: «Эскадре стать на якорь»{268}.
Кригер снова приказал «Потемкину» остановиться. На эти сигналы броненосец ответил: «Стопорить машины», «Становиться на якорь» - и продолжал идти на эскадру, наводя орудия на флагманские корабли. [98]
Кригер приказал пробить боевую тревогу. Когда этот приказ получили на «Георгии Победоносце», матросы встретили его криками: «Не будем стрелять! Не пойдем по орудиям! Не желаем мы драться с «Потемкиным»!» Несколько матросов вооружились ножами и стали у орудий в караул{269}.
«Потемкин» в это время потребовал: «Ростиславу» и «Трем Святителям» застопорить машины». В ответ «Ростислав» в третий раз поднял сигнал: «Потемкину» стать на якорь». С броненосца просигналили: «Ростиславу» и «Трем Святителям» застопорить машины, иначе стрелять буду». Адмиральские корабли подчинились приказу «Потемкина»{270}, а на нем взвился новый сигнал: «Команда просит прибыть командующего флотом».
Пока А. X. Кригер думал, что ответить восставшим, «Потемкин» в 12 часов 45 минут вошел в строй эскадры между «Ростиславом» и «Тремя Святителями»{271}. Очевидец, матрос с «Ростислава», рассказывал: «На «Ростиславе» все затихло, замерло, притаилось и томительно ждет чего-то страшного, таинственного. А «Потемкин» гордо, смело, величественно идет между нами, не спуская пушек с намеченной цели. Вот он стал направлять свою большую 12-дюймовую пушку на мостик, где куча офицеров, онемев от ужаса, стоит, не шелохнувшись; увидав же, что на них целятся, они, как стадо скотов, шарахнулись, кто куда попал, а один из них, некто мичман Высокосов, схватившись за ногу, с криком «ой, нога, нога!» убежал.
А на «Потемкине» ни души не видать, как будто это волшебное заколдованное судно, как будто это призрак. Одни лишь пушки ворочаются, не спуская намеченной цели… Казалось, что это сон, а не действительность» {272}.
Рулевой «Потемкина» большевик М. М. Костенко повернул броненосец форштевнем к «Ростиславу». Он хотел, вероятно, угрозой тарана или торпедной атаки заставить адмиралов отдать приказ стрелять в «Потемкин» и вызвать тем самым восстание на флагманских кораблях.
Адмиралы действительно испугались маневра «Потемкина»: Ф. Ф. Вишневецкий с «Трех Святителей» семафором напомнил А. X. Кригеру: «Потемкин» имеет боевые мины Уайтхеда» (торпеды.
– Б. Г.).
В этот момент командир броненосца Д. П. Алексеев [99] совершил очередное предательство. Он передал в машинное отделение приказ: «Левой машине полный ход вперед, а правой назад». Маневр был сорван. Но «Потемкин» развернулся и снова направил форштевень в борт «Ростислава», которому удалось уклониться. «Потемкин» средним ходом прорезал строй эскадры и вышел в открытое море. На «Ростиславе» подняли сигнал: «Потемкину» стать на якорь», а затем Кригер приказал направиться вслед броненосцу. «Потемкин» развернулся и, дав полный ход, пошел навстречу эскадре. С него передали семафором: «Синоп», «Три Святителя», «Двенадцать Апостолов», стать на якорь». В ответ А. X. Кригер предложил: «Князь Потемкин-Таврический», прислать к адмиралу число людей, назначенных для переговоров». «Команда просит командующего эскадрой», - ответили с «Потемкина»{273}.