В боях за Карпаты
Шрифт:
Обстановка на границе усложнялась. Приготовления к боевым действиям на сопредельной стороне чувствовались во всем. Появились дополнительные посты наблюдения, окопы, щели, ходы сообщения были отрыты всего в пяти-шести метрах от пограничных столбов. Во второй половине мая три усиленных взвода полностью оборудовали позиции. В окопах круглосуточно дежурили пулеметные расчеты.
Обо всем этом, разумеется, я информировал коменданта — капитана Щербакова. В свою очередь, он сообщил, что армейские подразделения противника появились и напротив участков других застав.
В ночь на 1 мая пограничный наряд доставил
События, между тем, становились все тревожнее. 18 июня пограничники соседней заставы задержали двух венгерских офицеров, которые сообщили, что военное нападение на СССР следует ожидать от 20 до 27 июня. 20 июня на участке четвертой комендатуры у Лавочного перешли границу три венгерских солдата, заявившие, что их часть подготовилась к вторжению на территорию Советского Союза. Эти сведения, однако, в нашей жизни мало что изменили. Внешне все оставалось по-прежнему.
В последнюю предвоенную ночь приказ на охрану границы пограничным нарядам отдавал я. На участке по-прежнему было тихо. Наряды докладывали, что за линией границы все спокойно.
Теперь известно, что 21 июня Гитлер направил Хорти письмо, в котором сообщал о начале войны против СССР и благодарил за мероприятия на венгеро-советской границе. Эти мероприятия, по его мнению, создали безопасность немецкой армии от фланговых ударов и сковывали Советские Вооруженные Силы. Однако в письме не было прямого приглашения вступить в войну. Это приглашение поступило только на второй день войны. Поэтому-то на участке 94-го пограничного отряда, большинство застав которого располагалось на границе с Венгрией, в первые дни войны противник не предпринял активных действий. Правда, его войска были сосредоточены на дорогах Ужокского, Верецкого и Вышковского перевалов. Хортистские войска начали наступление только спустя пять суток, когда гитлеровцы уже рвались ко Львову и Минску.
Утром 24 июня на участке 5-й комендатуры противник обстрелял пост лейтенанта Николая Иудина. По приказу начальника заставы старшего лейтенанта Григория Шарыгина группа Иудина после перестрелки отошла. Объединенными усилиями заставы и поста попытка противника перейти границу была отбита.
Тем временем вражеская авиация бомбила приграничные города, делала налеты на некоторые заставы и подразделения отряда. Для стрельбы по воздушным целям были приспособлены станковые и ручные пулеметы. В этот день в с. Сможе бойцы резервной заставы нашей комендатуры, которыми командовал лейтенант Александр Титков, сбили самолет противника. Подбили «хейнкель» и пограничники 6-й заставы, начальником которой был лейтенант Владимир Тростянский. Всего пограничники отряда уничтожили четыре вражеских самолета.
К вечеру 26 июня по приказу командира 13-го стрелкового корпуса генерал-майора Н. К. Кириллова отряд стал отходить от границы и к исходу 27 июня сосредоточился на рубеже
Оказавшись словно на необитаемом острове, мы ничего не знали ни о ходе войны, ни о том, как складывалась обстановка на нашем участке границы. Не знали, почему не подходят к границе части Красной Армии, почему не дает знать о себе комендатура.
Прошел еще день, а штаб комендатуры молчал по-прежнему. Мы терялись в догадках, продолжая охранять границу, которую уже не было никакого смысла стеречь— государственный рубеж открыт на сотни километров.
Наконец, на третий день было решено послать в комендатуру конную группу. Она вернулась 28 июня, с трудом прорвавшись сквозь многочисленные засады банд, с приказом прибыть в Синевидско-Верхнее. Ночью тронулись в путь. Поздним вечером следующего дня добрались до станции Синевидско-Верхнее. Близ железнодорожного туннеля дымил бронепоезд. Подразделения отряда располагались на высоте, поросшей сосняком. Мы разыскали свою комендатуру. Никто не знал, надолго ли мы остановились, будем отходить или наступать, какова обстановка на фронте, где гитлеровцы.
В час ночи от командира 13-го стрелкового корпуса был получен приказ: силами 2, 3 и 4-й пограничных комендатур занять прежний участок границы. Не зная ничего об обстановке на фронте, о том, как складывалась она на участке 13-го корпуса, мы восприняли полученный приказ как начало решительного наступления Красной Армии. У всех поднялось настроение. Особенно гордились тем, что командование доверило идти в авангарде личному составу нашей 10-й заставы. Вскоре, установив на выделенные нам машины пулеметы, застава начала движение по указанному маршруту.
К пяти часам утра мы оказались в Сколе, а затем, отъехав от города километров шесть в сторону границы, достигли окраины с. Корыстышева. И тут где-то впереди глухо ударили горные пушки. Недалеко от головной машины разорвались снаряды. Это немного обескуражило нас: до конечного пункта, с. Сможе, оставалось еще около 25 км, а противник уже вынуждал нас принять бой. Оказалось, что на этом рубеже бой против вражеских войск вела рота одного из полков 13-го стрелкового корпуса, отходившая с зимних квартир с. Славского.
Вскоре пограничники сменили в окопах красноармейцев. С нашей стороны огонь прекратился. Мы стали наблюдать за противником, его огневыми точками. Он продолжал стрельбу довольно интенсивную, хотя и не очень прицельную. С рассветом над бурлящим потоком повис туман. Пора было начинать: мешкать не к чему, все-таки в тумане легче незаметно сблизиться с противником. Я подал команду. Пограничники дружно двинулись вперед.
О результатах боя говорится в одном из сохранившихся документов: «Выполняя приказ, 10-я и 11-я заставы в районе с. Корыстышева вступили в бой с пехотным батальоном противника. Бой длился с 4. 00 до 18. 00. Враг отступил, оставив свыше 40 убитых. Заставы захватили 3 орудия, 5 станковых и 6 ручных пулеметов, военное имущество. В плен взято одиннадцать солдат противника. Потери 10-й и 11-й пограничных застав в этом бою: убит — 1, ранен — 1».