В целом мире нет места для тебя
Шрифт:
— С фотографий. — тихо напомнила я.
…Фотографии. Начали за полгода собирать, точнее я начал, первое дело, как ни крути, все должно быть идеально. Сразу как впервые на тебя наткнулся. Те, кто, не знаю, искорежен, изломан изнутри, видно сразу, словно не ровное пламя горит, как у других, а тусклый огонек мерцает, то гаснет, то вспыхивает так, что смотреть больно… Да, так мы и видим. Огонь. Пламя. Белое-белое. А у тебя почти и не видно было, так, свечка…
Стал искать, кто или что стал причиной. Я давно уже был у твоих родителей, посмотрел, узнал многое. То, что ты сама бы не рассказала, да и они не рассказывали, но я могу узнать то, что мне нужно. Во сне удобнее всего. Переехал, пытался подобраться ближе. Обычно мы просто селимся неподалеку и не влезаем, не знакомимся лично. Ищем виноватых. Находим тех, кто сломал вас. Потом совсем
Нет, кармы нет никакой, и бог их не карает. Мы иногда караем, кого находим. Но вам потом легче, и пламя потихоньку возвращается…по большей части, ни на что мы не годимся, кроме того, чтобы влезать в чужие головы, видеть ваши раны и лечить их, как умеем. И восстанавливать справедливость в том виде, в котором видим ее мы.
А потом этот, в баре…на кой черт ты вообще поперлась вечером в какой-то бар и пила с незнакомым человеком? Что за идиотизм? Я понятия не имел, как вообще поступать в этой ситуации, но я же вроде как взялся причинять справедливость и все такое, что я должен был делать? Остановил машину, загорелась она в процессе, видимо, слишком увлекся. Он вывалился из машины и побежал. Я вытащил тебя, даже не подумал, что он разглядел меня, что могут пойти слухи. Я не знал, что его убили. Оказывается, вмешиваться можно, но только так, чтобы никаких свидетелей. Не спрашивай, кто эти правила придумал; точно не я. Но раз я впрягся, то должен следовать.
Потом этот твой недомуж. Я думал, что у вас любовь. Что ты простишь его, и все станет нормально. Попытался разбудить в нем остатки чувств…не смотри на меня так, он все равно тебя больше любил, чем ее. Просто себя он любил намного больше, чем вас обеих, вместе взятых. Но в первый раз все делаешь вслепую. Видимо, и тут я немного перестарался, и у него поехала крыша. Стоило после драки понять, что дело плохо, но я не знаю, как люди должны себя вести после такого вмешательства…
Когда я так близко — даже в соседней квартире — я вижу твои сны вместе с тобой. Не всегда даже получается вынырнуть. С отчимом твоим тоже надо было что-то решать, я сначала просто хотел достать из его памяти какой-то отрывок, заставить пережить снова, взглянуть со стороны и найти хотя бы капли раскаяния. Не сдержался опять — мне вообще не очень-то просто сдержаться, раз за разом срываюсь, мститель из меня так себе…засунул его на твое место. В ту ночь ему снился чудесный сон, в котором он — ребенок, парализованный страхом, видит себя же взрослого так, как ты его видела. Он оказался слабее, чем ты. Сердце сдало.
Сейчас я понимаю, что за все, что я делал из желания помочь, ты вполне можешь меня возненавидеть. Даже должна меня ненавидеть, ведь я смог помочь огню стать ровнее, но разрушил все остальное, как слон в посудной лавке, довел тебя до истерики, подставил. Как видишь, мы тоже разные…
Почему ты? Да просто тебя я увидел первой, и тебе было хуже, чем кому-то из тех, кого я встречал. Да, ты все спрятала глубоко внутри, но это вредит намного сильнее, чем то, что вышло и отболело. Все, что скрыто, продолжает давить, разрушать изнутри, делая тебя совсем не такой, какой ты должна была стать, а это больно. Как дерево, которое растет на твоих глазах и внезапно изгибается под слишком сильным ветром. Ты знаешь, каким должно быть это дерево, и разница между реальностью и тем самым как должно — ужасает.
Мы? Бродим вот так по миру…нет, одни бродим, просто однажды уже не получается игнорировать вопрос — кто мы такие и зачем мы тут? До какого-то момента тебе кажется, что ты человек, потом, когда впервые видишь этот огонь, думаешь, что рехнулся. Потом — что ты маг или еще что…после этого тебя находят остальные. Рано или поздно, разными путями, но мы все оказываемся в одной лодке, сколоченной сотни лет назад. Нет, это не супершпионская организация, нас не интересует политика или власть. Помогать — необходимость, а не прихоть. Просто получилось так, что на моем пути попалась именно ты. И я, в трезвом уме и при нормально работающем мозге, послал к черту все правила не приближаться, увидев, что я могу сделать все намного лучше, просто находясь рядом. Но правила-то я помню, но можно же дружить, не обязательно влипать в разные чувства?
Да, мне теперь тоже смешно. Надо было попросить помощи сразу, как понял, что делаю не то. Гордость — страшная штука, так по-человечески.
Обычно ты живешь как бы на расстоянии от людей. Ты видишь, что происходит у них внутри, понимаешь, насколько вы разные. Невозможно воспринимать человека как
Ангелы? Нет, можно и так назвать, конечно. Ближе всего. Крылья же есть, показать? Тише, нет так нет. Пока думал, что человек, иногда думал — ну вот рай глупая идея, что за вечное блаженство? Не лучше ли снова и снова проживать разные жизни? А вот ад был намного более интересной концепцией, исправительный лагерь, какая-то надежда на кару, пусть и после смерти. А потом оказалось, что ничего такого нет. Да, мы знаем, не спрашивай, откуда. И это было обидно — а как же кара?
Даже не знаю, кто и когда взялся за эту ношу. Понимаю, зачем, но как давно, понятия не имею. У тебя куча вопросов, я знаю, но я не на все могу ответить, я и на эти-то отвечать не должен, но я устал. Придумываешь первую успокоительную ложь, часть замалчиваешь, потом все дальше и дальше, вранье склеивается, спрессовывается в Вавилонскую башню, которая в какой-то момент начинает валиться тебе на голову, а ты стоишь и думаешь — устал. Не хочу, будь что будет. Пусть падает.
Вот и моя упала. Еще и тебя накрыло…нет, этот больше не придет. Какая разница, как его зовут, я и так понимаю, о ком ты. Я обещал сам разобраться, и я разберусь сам. Уже вот разбираюсь, видишь? Знаю, что говорю сумбурно, но уж как есть. Если в голове беспорядок, по-другому не получается.
Муж твой нескоро в себя придет. Извини. Хотя мне его не жалко, но вышло некрасиво.
Другой муж? Нет, это точно не я. Люди иногда спиваются сами по себе. Не все из-за нас происходит.
Память я тебе стирать не буду, сама понимаешь, это бессмысленно. Я немного подправил, стер буквально несколько минут, и то не стер — затер, скажем так, но все равно все воспоминания всплыли, стоило тебе увидеть отпечатки, это срабатывает как спусковой крючок. Это не так просто и очень серьезно. А уж если стирать из твоей памяти все события, от тебя вообще ничего не останется. Нет уж.
Нет, убивать он тебя не собирался, он же понял, что ты не в курсе. Просто мое поведение было неправильным. Можно сказать, что я был на стажировке, которую провалил с треском. Их — нас — много, но не настолько, чтобы это играло заметную роль…несколько сотен, возможно. Никто не считал. Он думал, что я уже все рассказал тебе. Если бы это было правдой, то убил бы. Просто потому, что знать ты не должна. Правила, все дела.
Все это закончится завтра. Для тебя уже закончилось, для меня закончится завтра. Кстати, на собеседование не ходи. Я тут немного опять пережал, ну и…ничего, проблема с деньгами это вообще не проблема. Я должен нести ответственность за все эти вещи. Нет, я не знаю, какую. Лучше иди домой, ложись спать и отодвинь все на задний план, хотя бы на какое-то время. На антресоли засунь…будут изменения, достанешь, а пока живи спокойно. Так не уйдешь ведь, верно? Я же чувствую то же самое, что и ты. Слишком долго и слишком близко. Даже твои эмоции уже не всегда твои.
Я не хочу, чтобы ты была тут завтра. Я ведь не знаю, чем это закончится. Но и отпускать тебя сегодня… нет. Давай договоримся, что ты уйдешь, когда они придут? Просто уйдешь, без сопротивления, криков и попыток вмешаться? Обещаешь?
Врешь ведь…
Глава 19
Глава 19.
Этот вечер дал мне столько новых чувств, сколько я и вместить не могла, расширялась до размеров новой вселенной, давая место урагану мыслей. Не скажу, что все из них были приятные, но неожиданные — совершенно точно. Например, что чувствует приговоренный, отсчитывая минуты до рассвета, потому что с первыми лучами солнца отправится на эшафот. Одно это ощущение дарит миллионы разных беспокойных оттенков. Невольная, глухая, затаенная радость от того, что еще немного и все закончится, неважно как, но финишная прямая близко, а ты так ждал эти последние метры, что уже неважно, какова будет жизнь после и будет ли она. Нервическая дрожь и хоровод возможных вариантов спасения. Невыносимая жажда деятельности, а вдруг что-то можно сделать? Определенность давно уже стала редким гостем в моей жизни. А вот с надеждами надо бы прощаться навсегда.