В дебрях Камасутры
Шрифт:
— Эй, хакерша! Руки прочь от машины времени, сейчас все настройки собьешь! Разве я не предупредил, что закодировал программу? Вылезай скорей, помогать будешь.
Из дупла выглянул зареванный лик бывшей богини.
— Сонечка, что случилось? — всполошилась Варвара. — Неужели током ударило?
— Представляете, они уничтожили все мои изображения на стенах храма! — патетически вскричала экс-Каа-ма.
— Но храм-то устоял?
— Куда он денется, его ж в скале вырубили. — Сонька снова заломила руки: — Как только они могли пойти на такое кощунство? Не я ли учила
— Ты даже предоставила им чудную возможность избавиться от надоевших родственников, обратив их в бессловесных зверушек, — подхватил Егор. — Не ценят люди сделанного добра...
Богиня любви надменно вздернула подбородок:
— Учение о реинкарнации...
— Пожалуйста, давайте продолжим этот разговор позже! — взмолилась Варя. — Тяжело тачку держать.
Сонька как-то сразу поблекла и поскучнела. Егор извлек Птенчикова из тачки, и они принялись общими усилиями запихивать его в дупло. Сделать это оказалось не так просто: растопыренные в позе Лотоса коленки учителя постоянно цеплялись за беспорядочно торчащие отовсюду сучки.
— Не мог заплестись покомпактнее, — ворчала Сонька, утирая струящийся из-под кокошника пот.
Наконец Егор сломал последнюю ветку, и они дружно ввалились в дупло.
— Ой, а что это торчит у тебя из-под сарафана? — удивленно спросила Варвара, разглядывая распластавшуюся на полу подругу.
— Нижнее белье! — рявкнула Сонька, поспешно вскакивая на ноги.
— Нет, я видела какой-то мешочек...
— Сонька, признавайся: ты опять кого-то обчистила?! — Егор подскочил к бывшей богине и принялся ее беззастенчивым образом ощупывать.
— Сыроежкина, скажи своему жениху — пусть лапы уберет! — завизжала Сонька, отвешивая Гвидонову звонкую пощечину, но было поздно: таможенный досмотр уже выявил наличие контрабанды.
— Раздевайся! — сурово велел Гвидонов.
— А вы отвернитесь, — парировала Сонька.
— Вот еще! Чтобы ты спокойно перепрятала награбленное?
— Почему сразу — награбленное? — оскорбилась Сонька. — Это личные вещи Каа-мы. Не забывай, что я была богиней и жила в богатом храме'. Вот хочу принести их в дар музею ИИИ...
— И потому прячешь под сарафаном? — насмешливо фыркнул Егор. — Нет, дорогуша, больше ты меня не проведешь. Напрасно мы тебе поверили на плоту, все твои клятвы — сплошное лицемерие. Придется все-таки отправить тебя на ампутацию частей личности, перевоспитанию ты не поддаешься. Так и доложу следственной комиссии.
Взгляд Егора упал на неподвижного учителя.
— А за Ивана Ивановича — отдельный курс шоковой совестетерапии.
Сонька побледнела:
— Егор, ты не сможешь так со мной поступить. У меня ребенок!
— Вот именно, какой пример ты показываешь собственному ребенку? Кстати, откуда ты знаешь о разрушениях в храме? Бегала туда за драгоценностями, бросив мальчишку одного среди джунглей? Да какая же ты после этого мать! — Егор в сердцах отвернулся и принялся щелкать кнопками панели управления, набирая одному ему известные коды. Сонька закрыла лицо руками.
— Приготовились к отправлению, — скомандовал Егор. Варя засуетилась, устраивая Ивана Ивановича в центре кабины. Маугли судорожно вцепился в гладкий поручень, Сонька встала рядом с ним.
— Начинаю обратный отсчет, — торжественно объявил Гвидонов. — Десять... девять...
«Ампутируют... — в отчаянии думала Сонька. — Как пить дать, — ампутируют половину сознания! И Васеньку отберут... Я даже не буду помнить, что у меня когда-то был ребенок!».
— Шесть... пять... — бесстрастно продолжал Егор.
«Варька — человек, она бы за меня заступилась, как обещала. Но этот проклятый Гвидонов житья не даст!».
— Три... два...
«Ой, нельзя мне лететь в будущее! Подумаешь, храм разрушили... А я никому не скажу, что была богиней. Уйду к радже и стану его любимой женой...».
Машина завибрировала. С негромким хлопком раскидистый баньян исчез, сложившись в узкую матово-стеклянную колбу с мерцающей панелью управления и металлическим поручнем по окружности. Голову стало сжимать, будто гигантские плоскогубцы перепутали ее со шляпкой гвоздя и. тянут теперь со всей силы. Перед глазами закружились разноцветные искорки.
— Старт! — крикнул Гвидонов.
— А-а-а!!! — заорала Сонька, внезапно хватая сына и распахивая дверцу кабины. Мгновенно среагировав, Гвидонов подставил ей ножку, Варя успела вцепиться в перепуганного Маугли. Сонька исчезла в проеме двери, растворившись в клубящемся вихре времени.
— ЗАЧЕ-Э-ЭМ?!! — понесся в бесконечность отчаянный вопль Варвары Сыроежкиной.
«Зачем?» — этот крик пронзил вертикаль времени от глубокой древности, скрытой в тумане прошлого, до далекого будущего, теряющегося в дымке неизвестности.
«Зачем?» — вопрошала Вечность каждого из живущих — от момента зарождения человеческой цивилизации до ее заката и зарождения цивилизации последующей.
«Зачем?» О этот риторический вопрос, на который никто не может дать ответа. Отчаянный крик Варвары Сыроежкиной звучит в подсознании каждого из нас. Собственно, поэтому на протяжении всей истории человечества люди испытывают настоятельную потребность понять смысл бытия...
ГЛАВА 20
Окаменевшее тело Птенчикова перенесло путешествие во времени без видимого ущерба, однако вернуть Ивана из Шамбалы никак не удавалось. Медики и мистики, философы и психоаналитики, физики и представители разнообразных религиозных направлений собрались вместе, чтобы найти способ возвратить загулявшуюся душу в засидевшееся тело. Атеисты и убежденные скептики, Олег Сапожков и Аркадий Мамонов отступили от собственных принципов и попытались организовать спиритический сеанс, чтобы призвать, наконец, дух Ивана к ответу. По ИИИ летали столы и кружились блюдца, но Птенчиков выйти на связь так и не соизволил. Главшеф был в гневе: поутру он обнаружил в своем кабинете осколки музейного сервиза, а сотрудники Института еще долго бегали по отделам, пытаясь разыскать спутавшие место посадки столы.