В день черной звезды. Сборник стихов
Шрифт:
То стонет жизнь в тебе, борясь,
Как свет, с холодной, жуткой тьмой
Над окровавленной равниной,
Как голубь – в ярости орлиной,
Когда орёл уж мыслит – мой!..
И поднимает алчный клюв
Над ангельским великолепьем,
Птах вырывается отрепьем…
И в камень ударяет клюв.
Тот отзвук слышен в небесах,
Как будто раскололись тучи
От света музыки могучей,
И жизнь со смертью на весах.
Но перевешивает свет,
И в сердце радостью вместившись,
Душе дарует божий свет.
С небес нисходит благодать
На лоно девственной природы.
Нежнее скальные породы…
И чувств земных не передать!
Осень
Осень.
Осы
Над кипящим мустом.
Просинь,
Росы,
Травы с хрустом.
Свет и свежесть
Над равниной вольной…
Отчего же сердцу
Молодому
Больно?
Может, это сила
Смертная скопилась,
Кровью,
Словно мустом,
В сердце заварилась?
Иль не поместилось
В сердце
Всё раздолье,
Потому и бьётся
Виновато,
С болью?..
Осень,
Осы,
Накипь муста…
Просинь,
Росы. В сердце густо!
* * *
Металл автобусов дышал устало зноем,
Припоминая «роддома-мартены»,
Гудрон расплавленный заполнил черным гноем
Сосуды улиц и пополз на стены,
Задушенные пылью коммунхоза.
А мы с поэтом, подобрев от пива,
Вслух размышляли: что дороже – роза -
В стихах Есенина – или простая ива?
А рядом с нами задыхались розы, -
Замученные пленницы прогресса,
И лицемерно – виноваты козы -
О смерти ивы заявляла пресса.
Вечерка, растянувшись на скамейке,
Внушала мысль со страстью экстрасенса:
На экологию потрачены копейки
И потому в казне души ни пенса.
Вот это ближе к истине, наверно,
На нравственности экономим средства,
И потому, как в урне, в сердце скверно
На улицах скупого самоедства.
Каннибализм двадцатого столетья
Одет в благопристойные одежды,
И получая шанс на долголетье…
Лишает город призрачной надежды
На то, что пыль исчезнет, как угроза…
И улицы отчистятся от гноя…
А в чистых душах, расцветая, роза
Не задохнется в августе от зноя.
Останется в стихах и песнях ива -
Не символом прошедших поколений,
Не отголоском грустного мотива,
А сенью для любви и вдохновений.
Высмеивает критика-служанка
В стихах поэтов
Но жить без них не может горожанка -
Поэзия, глядящая сквозь слезы…
«Утро туманное, утро седое…»
В густом, молчаливом тумане
Забылась родная земля,
Как женщина в легкой нирване,
В спасающем душу обмане,
Губами едва шевеля.
Едва поднимаясь со вздохом
Молочною грудью полей
Над сумрачным, путаным лохом,
И телом, согретым под мохом,
Касаясь корней тополей,
Касаясь невидимой сути,
Начала зеленых начал,
Как вспышки в таинственной мути,
Как легкости в тяжести ртути,
Как крика, который молчал,
И вот прорывается к слуху
Из тяжкого гнета тенет,
Подобный могучему духу,
Но слышный не каждому уху.
И веришь, – забвения нет.
Пока в молчаливом тумане
Живая вздыхает земля,
Ты – крылья спаливший в обмане, -
Спасаешься в легкой нирване,
На милые глядя поля.
Современные города и души
Фиолетовые ленты равнодушья -
Улицы, проспекты городов,
Смогом, толпами доводят до удушья,
Вырванными легкими садов
Слабонервных бьют под самый дых,
Чуткость прячут заживо в бетоне
Мекки и Раввены молодых
Проституток и воров в законе.
Душные хранилища любви,
Веры и надежды – книготеки,
СПИДа вакханалия в крови,
АнтиСПИДа дефицит в аптеке.
Замурованные кельи нас калек,
Жалких жизней-наказаний сроки…
Стыд перед потомками навек?
Или мзда за горькие уроки?
Все сочтут и вычтут города…
Счет души компьютерной измерен!
Ну, а настоящей – никогда,
Ей – босой и сельской – буду верен.
Из дорожного дневника
Птицы
Нет для вольного ветра и света границ.
Нет кордонов для певчих, стремительных птиц,
Для крылатых и царственных лебедей…
Почему же границы – для вольных людей?
Или мы не вольны? Наша вольность – обман?..
Встал над грудью волны беспросветный туман.
Слышу скрип допотопной чеченской арбы:
Не шути так, поэт, мы – простые рабы.
Кто-то выдумал сказку про вольных людей,
Перепутав с людьми золотых лебедей,
Посмотри, как под солнцем их крылья горят!
И без слов о свободе своей говорят:
Люди, вы, ваша жизнь – за забором,