В договор не входит
Шрифт:
– Я запомню, – пробубнил он вслед.
– Придурок, – прошептала я, захлопнув дверь в комнату. Оглядела наши сорок метров, которые мы снимали с соседками вскладчину. Как всегда бардак. Кто сказал, что, если девушки живут вместе, всё должно быть чисто и убрано? Моя одежда валялась рядом с диваном, на котором я обитала, вокруг стола и кровати Юльки были разбросаны обертки от шоколадных батончиков и чипсов, а Машина косметика складировалась и на трюмо, и на подоконнике, и на обеденном столе, за которым она уже наводила марафет.
– Толик? –
Я кивнула. Только он из всех соседей нас донимал. Других, семейную пару стариков, было почти не видно и не слышно, только изредка мы сталкивались на кухне или в коридоре, перебрасывались короткими приветствиями и расходились по комнатам.
– Опять зажимал? – подала голос Юлька. – Он ночью всё по коридору слонялся. Компанию, наверное, искал.
– Да какая тут компания, – прошипела я, – когда от него воняет как от свиньи.
Я перебирала кучу своего тряпья пытаясь найти чистое, хотя могла надеть первое, что попало под руку – вся одежда всё равно только одного цвета, чёрного. Так практичней, пятен не видно и подбирать по цвету не приходится. По крайней мере так я объясняла свой выбор другим. Напялив футболку и джинсы, я похлопала себя по карманам в поисках сигарет. Давно не пью и не употребляю, но вот от привычки курить избавиться так и не смогла. Хоть перешла на ментоловые, чтобы не так пахло табаком – на работе не поощряют вредные привычки.
– Юль, сигареты есть?
Подруга кинула мне початую пачку своих и я, ловко поймав, сунула их в карман.
– Ты не перебарщиваешь с дополнительными сменами? – спросила она. – На тебя уже смотреть страшно, становишься похожа на зомби. Мы тебя видим только утром и вечером, когда на диван валишься.
– Нет, не перебарщиваю, – бросила я, зашнуровывая кроссовки.
– На людей кидаешься…
Я вздохнула и посмотрела на неё с прищуром.
– Это не считается.
– Что не считается? – Маша отложила палетку теней и посмотрела на нас с интересом. – Что она сделала? Подралась с кем-то?
– Не успела.
– Юля, – попыталась я остановить подругу, но это было как переть против паровоза.
– Зашли мы на днях в какую-то забегаловку захватить с собой кофе, – Юлька развернулась к Маше, полностью игнорируя мои попытки приструнить её. – Пока заказ ждали я отлучилась в туалет, а когда вернулась, она уже поцапалась с каким-то парнем. Кричит на него, ну точно бешеная, разве что слюна из рта не брызжет. Я даже испугалась, что она с кулаками на него кинется, еле оттащить успела.
– Она преувеличивает, – попыталась оправдаться я, видя распахнутые глаза Машки. – Влез со своим мнением. Ещё и одёрнул меня. «Кофе – мужского рода… А ваша подруга, знает, что в слове хаос ударение на «а»? – попыталась я передразнить интонацию незнакомца. – Мистер «Я Люблю Всех Поправлять».
– Чего он влез-то? – удивилась Маша.
– Услышал про отказ от
– А что за парень? Симпатичный? – не унималась Маша. Ей только дай про парней поболтать.
– Не знаю, – я отмахнулась. – Айтишник какой-то с ноутом, ещё и в подранной футболке. Какая разница? Он влез в наш разговор, хотя его никто не спрашивал.
– Да, Юлька права. Ты бы поубавила свой пыл. Может, он бы что полезное посоветовал, а ты на него накинулась. Я понимаю, что тебе деньги нужны, но…
– Да не кидалась я на него! – вспылила я. – Да, огрызнулась, нахамила даже, не спорю. Просто… расстроена была. А он как спусковой крючок сработал.
– Паше сказала? – в голосе Маши послышалось сочувствие.
Я покачала головой. Подруги всё знали про мою войну с органами опеки, как я уже три года бесполезно пыталась взять над братом опекунство, каждый раз получая отказ. Неудивительно… кто бы отдал ребёнка-инвалида в руки бывшей наркоманки без особого места жительства?
«У вас нет своего жилья».
«У вас были приводы в полицию».
«Вы состояли на учёте в наркологическом диспансере».
И прочее, и прочее. Отказ шёл за отказом и даже то, что я его родная сестра, что четыре года я чиста, у меня есть стабильная работа и я могу снимать какое-никакое жильё, не могли их убедить в том, что я способна позаботиться о прикованном к креслу ребёнке. Нянечка из интерната, где жил Паша, посоветовала мне нанять хорошего юриста. А юрист стоил денег.
Деньги-деньги-деньги… Чёртовы бумажки!
При мысли о том, что придётся расстроить брата, снова разочаровав его из-за решения опеки, я едва сдержала рвущиеся слёзы и развела руками.
– Ладно, что я тут стою? Лариса мне втык вставит, если опоздаю, – я схватила куртку, рюкзак и под сочувствующие взгляды подруг выбежала из комнаты.
Апрель ударил в лицо мелкой питерской моросью, а ветер проник под куртку, заставляя дрожать всё тело. Снег таял, размазывая по земле грязь и слякоть, а на кроссовках следы от соли. Идя к троллейбусной остановке, я затянулась сигаретой и только здесь дала волю слезам, но стоило выйти со двора на проспект, вытерла лицо и тряхнула головой.
Нет, не дам им меня сломать. И продолжу биться за брата. Ведь он – единственное, что у меня осталось после гибели родителей.
Глава 2
Сев на сидение, я прижалась лбом к дребезжащему стеклу троллейбуса. Мерное гудение проводов убаюкивало, и я постепенно провалилась в дремоту. Девчонки правы, дополнительные смены не лучшим образом сказываются на моём состоянии. Я уже стала плохо соображать, часто делая обыденные вещи на автомате, а окружающий мир тонул в беспросветном тумане.