В долине горячих источников
Шрифт:
— Отвезите нас, пожалуйста, к отелю «Гора Таравера», — вежливо попросила Аннабель.
Молодой человек вопросительно уставился на нее.
— Я нездешний, но думаю, что нужно отвезти вас в Охинемуту, верно?
— Верно! Мы живем у самого озера, — подтвердила его догадку Аннабель и скользнула взглядом по его спине.
При каждом взмахе весел под липнувшей к телу рубашкой у него ходили мускулы. Молодой человек был сильным и не очень стройным. Именно это и притягивало ее самым магическим образом. Зачем ей худой мужчина, если сама она далеко
Абигайль весело щебетала, рассказывая истории из школьной жизни, смеясь над учителем О’Доннелом, но Аннабель ее не слушала. Вместо этого она лихорадочно размышляла над тем, стоит ли ей пригласить их спасителя на праздник. И, в первую очередь, каким образом это преподнести матери, которая наверняка страшно злится на нее.
— Это моя скамейка! — набросилась Оливия на юношу-маори, который хотел сесть рядом с ней, не спросив разрешения.
Она убежала в самый дальний уголок сада, чтобы никто из этих кошмарных мужчин не досаждал ей глупыми комплиментами. Не то чтобы ей претило строить глазки молодым людям, но те, кого сегодня пригласила мать, были предназначены для Аннабель. Кроме того, ей все равно никто из них не понравился.
Темнокожий молодой человек, несмотря на ее резкость, все равно рухнул на скамью. Казалось, он совершенно не обращал внимания на Оливию и ее возмущение.
— Все эти пакеха думают, что чем-то лучше нас, но они еще удивятся!
— Ты что, оглох? Это моя скамейка! — с нажимом повторила Оливия.
Но вместо того чтобы встать, парень повернулся к ней и, нимало не смущаясь, окинул ее взглядом с головы до ног.
— А ты кто такая? — наконец поинтересовался он.
— Тебе какое дело? — возмутилась девушка.
— Чтобы понять, имеешь ли ты право запрещать мне сидеть на этой скамейке, я должен знать, принадлежит ли она тебе. Потому что ты можешь запретить мне пользоваться чем-то только в том случае, если оно является твоей собственностью. Но ведь пакеха всегда великодушно раздают то, что им принадлежит!
— О чем ты говоришь? Кто ты вообще такой? Я тебя не знаю!
— Ты не ответила на мой вопрос. Эта скамейка принадлежит тебе?
— Да, мне принадлежит все, что ты здесь видишь, — надменно заявила Оливия. — Цветы, скамейка и даже та грязная лужа.
Словно в подтверждение ее слов, послышалось громкое бульканье, и серо-коричневая жижа немного приподнялась. Оливия вызывающе уставилась на юношу.
Он выдержал ее взгляд. Его улыбка была насмешливой, но чем дольше он смотрел на нее, тем меньше насмешливости оставалось в его взгляде. Ухмылка юноши сменилась милой улыбкой.
Внезапно Оливия почувствовала, что ничего не может возразить ему, потому что сердце ее вдруг забилось быстрее.
У него было выразительное лицо, густые черные волосы, очень светлая кожа и гораздо более узкий нос в сравнении с другими маори, которых знала Оливия. И улыбка его так сияла, словно в ней притаилось маленькое солнышко. Девушка
— Почему я тебя не знаю? — спросила она, стараясь, чтобы голос ее не звучал так очарованно, как она себя чувствовала.
— Потому что я из Тауранга. После смерти отца мы с матерью вернулись в живущее в этих окрестностях племя арава из Те-Вайроа из иви нгатитеранги. Но я не хочу принадлежать к их племени! Они делают одно дело с белыми — в отличие от нас! У нас гордое племя. Мой отец был храбрым воином. Он сражался против проклятых англичан во время битвы при Гейт Па. И теперь он у предков, а моя мать тяжело заболела. Чтобы немного отвлечь меня, Руиа предложила поработать в доме одной высокомерной пакеха.
— И кто же эта высокомерная пакеха? — поинтересовалась Оливия. Как это ужасно — потерять отца, да еще и остаться с тяжелобольной матерью! Оливии даже подумать о таком было страшно.
— Эта миссис Брэдли!
— Она тебе не нравится?
— Нет, не очень. Я не люблю белых.
— Вообще? — насторожилась Оливия.
— Я Анару, — вдруг мягко произнес он и подвинулся ближе к ней.
Это немного смутило девушку.
— Анару, ты действительно не любишь пакеха?
— Нет, но я могу передумать, — негромко произнес он и нежно коснулся носом ее носа. А потом без предупреждения прижал свои губы к ее губам.
Оливия испугалась и хотела ударить его по щеке, как обычно поступала с бесстыдными юношами. Но тут он требовательно обнял ее, и девушка вдруг поняла, что не в силах сопротивляться этому напору. Она просто не мешала ему. Более того, она почувствовала, что у нее закружилась голова, — но это было приятно. Не так, как если бы она собиралась упасть в обморок. По телу побежали мурашки. Почувствовав у себя во рту кончик его языка, она негромко вздохнула. Ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось, но он уже прошептал:
— Скажи мне, как тебя зовут.
— Оливия, — вздохнула она, подставляя губы для нового поцелуя, который оказался более глубоким, чем первый.
Молодые люди осмелились немного поиграть языками, но юноша снова первым отнял свои губы от ее губ, оборвав этот чудесный сон.
— Вообще-то, я не люблю пакеха, но ты мне нравишься. Однажды я на тебе женюсь, — тихо вздохнув, заявил он и опять нашел ее губы.
Оливия не сопротивлялась. Но тут раздался резкий голос:
— Ах ты, бесстыжий мальчишка!
И оба испуганно отпрянули друг от друга.
Над ними, словно богиня мести, стояла Марианна. Она замахнулась и ударила дочь по щеке. А потом заорала на Анару, ударив и его тоже:
— Убирайся отсюда, бесстыжий соблазнитель!
Молодые люди, словно окаменев, сидели на скамейке. Неожиданно подошла Руиа. Она, казалось, дрожала всем телом.
— Анару, пойдем, пожалуйста! — попросила она, но юноша даже и не сдвинулся с места.
Он твердо и уверенно произнес:
— Оливия, помни о том, что я пообещал тебе, и однажды мы…