В дороге

Екимов Борис Петрович

Вот, на мой взгляд, то главное, чем сильно коллективное хозяйство в нынешнюю пору: оно позволяет любому человеку в ы ж и т ь. Ведь зарплата в "Дружбе", как и везде на селе, была в 1992 году низкая, около двух тысяч рублей в месяц. Деньги ли это, если костюм полушерстяной мужской пятидесятого размера в октябре стоил по магазинной цене 2364 рубля, колготки - 150, черно-белый телевизор "Фотон" - 13 500! Колхоз больше платить не мог. Две с лишним тысячи свиней принесли ему миллион убытка. Крупный рогатый скот, молочный и мясной, прибыли не дал. Выжили за счет полеводства. Но и теперь убыточных свиней и коров под нож пускать не думают.

Напротив, купили телочек черно-пестрой породы, более удоистых, улучшая стадо. Доводы председателя очень простые.

– Хаос в экономике страны не может продолжаться вечно. Не сегодня, так завтра животноводство будет приносить доход. Я в этом уверен, - говорит Евгений Васильевич.
– А во-вторых, мы должны думать о своих людях: вырезать скотину - значит, лишить людей работы. А здесь не город, другой работы не сыщешь. И в-третьих, мясо для нас - валюта. В нынешние времена без него давно бы вся техника на приколе стояла без запасных частей. А мы ведь продолжаем строить и жить получше хотим. Объездили всю страну. Наладили хорошие связи с Нижегородской областью. Получаем от них строительный лес, для людей мебель гарнитуры да стенки.

Осматривая хозяйство, приехали мы к новым крытым токам и встретили фермера. Он не самолшинский, из соседнего колхоза и хутора. История простая. Убирать подсолнух было нечем, он пропадал. Спасибо, Евгений Васильевич дал фермеру комбайн (конечно, за плату), разрешил ссыпать семечко под крышу (тоже не за спасибо). Но семечко было влажное, сушить негде. Оно и прело и плесневело. Такое и свинья есть не будет. Теперь вот очищали от него ток.

Глядя на эту горькую работу, мой провожатый, молодой колхозный шофер, сказал:

– Себя мучает и землю.

– А на тысячу в месяц, как в нашем колхозе, можно с семьей прожить? разогнувшись, спросил его одногодок-фермер.

Поистине: чужую беду рукой разведу, свою - ума не приложу.

Председатель в разговоре сказал четко:

– Кто захочет из колхоза уйти, пусть берет свой пай и уходит.

Желающих пока нет. "Дружба" живет дружно. При средней заработной плате в 1992 году около двух тысяч рублей в месяц. (Средний заработок промышленного рабочего в нашей области был тогда более 5 тысяч рублей.) А значит, колхозник в "Дружбе", на других хуторах и в селах едет на козе. При чем тут коза? Объясню.

Когда едешь на север нашей области по московской трассе, то Михайловку не проглядишь. Там на высоком холме стоит фанерная ли, жестяная доярка с молочным бидоном. Что-то вроде монумента. Я давно думаю, что там или на другой какой горе, у Калача ли, Серафимовича надо поставить памятник донской пуховой козе. Да-да! Именно ей - рогатой, настырной, с вылупленными глазами. Это она спасла и ныне спасает наши донские хутора, брошенные всеми властями - прошлыми, нынешними, земными и небесными. Ведь не надо быть больно грамотным, чтобы понять: колхозная зарплата прошлая и нынешняя - это филькина грамота. Никто на эти деньги не жил и не проживет. А вот бабьими руками связанный пуховый платок - это деньги, прожиток. И тогда, когда он стоил 50 - 70 рублей, и теперь, когда за него можно несколько десятков тысяч взять.

Когда зимними вечерами хуторяне приводят козу в хату, валят ее на пол и всей семьей щиплют пух, рогатая от боли ревет. А ей внушают: "Терпи, Катька, такая наша жизнь". Подчеркну - н а ш а. Одинаковая у козы и у крестьянина. С тех и других живьем пух ли, шкуру снимают.

И прежде и теперь песня одна: "Свяжем

платок, продадим и угля купим... Продадим и сына-дочку обуем-оденем". И сам голый ходить не будешь. Цыгане ли, армяне (а теперь и наши) ездят по хуторам, меняют на платки, на пух красивые свитера, женские сапожки, цветастые шторы - все, чем обделяла и обделяет хуторян магазинная торговля.

В нынешний мой приезд на одном из хуторов муж упрекал жену:

– Тягаешься на эту ферму, с утра до ночи там, а больше двух тысяч не получаешь. Сидела бы да вязала платки. И дом с хозяйкой.

На другом хуторе жена-учительница мужа-тракториста корила:

– Две тысячи принес, это позор. Мне повысили, целых двадцать получила. Лучше бы дома сидел да за скотиной глядел. Да вязал бы...
– И объяснила мне: Он умеет. На машинке хорошо вяжет.

А те, кого корили малой получкой, доярка да тракторист, лишь вздыхали. И все, я в том числе, знали, что заплати им завтра еще меньше - все равно на работу пойдут. Здесь не только "привычка к труду благородная", но ясное понимание: уйдешь с колхозной работы - сразу лишишься сена, соломы, зерна, а значит, не сможешь держать ту самую козу Катьку, без которой семье погибель.

Красивая легенда о том, что 3 процента земли личных приусадебных хозяйств дают 30 процентов производимого в стране мяса, молока и прочего, - не более чем легенда. Основой любого личного подворья, его твердым фундаментом, стержнем, являются колхозные угодья и колхозные машины с запчастями, горючим; все убираемое, убранное и брошенное, все, что плохо лежит и завтра все равно пропадет: кукуруза, силос, подсолнух, сенцо, дробленка, комбикорм, сенаж - все сгодится и впору на своем подворье. И чем богаче подворье, хозяйственней мужичок, тем более зависим он от колхоза. Без него не прокормишь три-четыре, а то и пять коров (если рядом город, поселок, то базар заберет молоко, сметану, каймак, творог), без колхоза не выкормишь десяток-другой свиней, табун гуляка. Такие подворья есть, и они не редкость.

На областном 1991 года совещании фермеров выступил чеченец, даргинец ли, словом, человек кавказский, и с гордостью сообщил, что он уже двадцать лет на этой земле фермерствует подпольно, занимаясь козами, которых у него не десятки, а сотни.

А эти две сотни, три, даже пять сотен коз (я видел такие стада) - где и чем они кормились и кормятся? Один человек в силах ли накосить на 500 голов? Вопросы детские. На колхозных угодьях, на его полях все паслось, с колхозных гумен везлось днем и ночью.

На хуторе Большой Набатов долгие годы проживал всем известный Ибрагим. Скотины держал несчетно. В совхозе не работал. Косы в руки не брал. Таких Ибрагимов на нашей земле - легион.

Выписка из районной газеты: "Поезжайте на хутор Логовский и посмотрите, какие стога стоят у дворов коренных жителей и что запасено чеченцами. А потом сравните количество скота у одних и других. У чеченцев скота в 2 - 3 раза больше, чем у коренных жителей, а кормов или нет вовсе, или в 2 - 3 раза меньше. Как же думают они зимовать? Да так же, как и раньше. За счет совхозного гумна". Поехали, посмотрели, верно-неверно, но посчитали. "В хуторе Логовский 12 чеченских семей, у них - 129 голов крупного рогатого скота и 1479 голов овец и коз. У 92 семей местных - 103 головы крупного скота, 519 овец и коз... Когда некоторым чеченцам был задан вопрос: "Где берете корма?" - никто из них не мог дать вразумительного ответа".