В душной ночи звезда
Шрифт:
*Греческий закон - православие. В те времена нередко принимали обряд крещения во взрослом возрасте, сознательно.
*Дерюга - очень плотная льняная домотканая ткань, долговечная и достаточно тёплая
*Плац-участок под застройку. Размеры городского плаца в XVI в. равны прим. 3,3 сотки.
*Жилые дома в Речице не строили на подклетах. Разве что это были дома знати. Но вот кладовые, стоявшие отдельно от дома, как правило, все имели нижний этаж: подклет. В подклетах в бочках хранился запас зерна и проч. А наверху в этих кладовых-клунях, держали сало, ветчину, ценные вещи и сезонную одежду.
*Сущи - болезни, немощи.
*Радцы - граждане, выбранные
*Антабы - железные кольца на воротах, дверях.
* Навгун, или Навнагун - первая часть имени Бода, данного ему в раннем детстве при посвящении в храме Оанна. Полное имя мальчика - Навнагусор.
Лес
Дикий край, в котором редко были разбросаны селения и небольшие местечки, жил своей особенной жизнью.
Здесь, в междуречье, среди лесов и болот, широкие спины могучих полесских рек Днепра и Припяти извивались неторопливыми змеиными изгибами. Блестела под солнцем и отсвечивала сталью их волна-чешуя, вздыбленная свежими ветрами. В глубоких ложах-руслах, проложенных в незапамятные времена среди сырых травянистых берегов, - великие змеи-реки перекатывали свои воды. Кое-где реки огибали высокие кручи, подмывали оголённые пласты глин и песков, отрывали от берега пласты, поросшие вековечными деревами, строптиво доказывая своё исконное право течь вольно и свободно. Иногда им наскучивало привычно дремать в старом ложе, и они, словно поворачивая с боку на бок гигантское жидкое тело, промывали себе новую дорогу, оставляя на прежнем месте заводи, старицы и обширные болотистые низины.
Тут, на восходних окраинах литовских земель, две царственные реки встречали и вбирали в себя изобильные притоки: светлоструйную Березину и задумчивый просторный Сож. Великое множество малых ручьёв и речушек льнули к матерям-рекам, вынося по весне болотную стоячую водицу. И воды их кишели рыбой, в месяце соковику шедшей так густо, что, стеснившись в устье притоков, рыба стояла сплошной шевелящейся массой, и её просто черпали и грузили на десятки возов.
В обширных полесских болотах жило птиц без счёта: утки, дикие гуси, лебеди, цапли прятали в камышах свои гнёзда. Воздух звенел от птичьих крыльев: это перепела, жаворонки, выпь, канюки и кулики летали, сновали туда-сюда. Лесные дрозды, зяблики, соловьи, иволги оглашали окрестности неумолчным щебетанием, теньканьем, клёкотом. Орлы и соколы парили на широких крыльях, неся свой дозор в вышине. А в заваленных буреломами чащобах таилось дикое зверьё.
Говорили, что туров и зубров, стадами ходивших по сухим лесам на возвышенностях во времена дедов и прадедов, теперь нечасто встретишь в этих местах: они отошли дальше на закат - за Пинск, к Берестью и в ляшские* пущи. Здесь же, как и прежде, водились лоси, олени, лани и серны, медведи, дикие кабаны, волки, лисицы, барсуки, бобры. Рыси, соболя, белки, куницы и прочая проворная мелочь делили с ними эти леса. А на просторных полянах, на приречных травянистых лугах паслись на воле дикие кони.
И всем бескрайним лесам хозяин был пан-боярин, а у хозяина несли службу лесники из крепостных, наблюдая за порубкой древес, за расчисткой земель под новые пахоты. Следили за сохранностью бобровых ставов; отлавливали, сколько могли, волков и лис, немало беспокоящих местное население.
Но не везде ходили лесники.
Дикие
В эти земли в неурожайные годы, спасаясь от голода, нередко уходили целыми семьями селяне Могилёвского и далёкого Ршанского* края. Даже если не уродила полесская земля, или град побил посевы, - леса и реки кормили людей.
Всего несколько наезженных дорог прорезали эту дикую часть литовских земель. От крепости Речица в разные стороны вели три дороги*.
На закат, по гатям через болота, тянулся неверный, грязный путь на Каленковичи и дальше - к славному ремесленному Мозырю на крутых холмах. На полночь путь вел в Горваль, там возились паромом через Березину и направлялись в сердце Великого княжества Литовского. На полдень от Речицы, в паре-тройке вёрст от днепровского берега, шёл хороший прямой гостинец*, соединяя между собой богатые сёла: Бронное, Заспу, Левашевичи, Михальки, Холмечь и малую крепостцу Лоеву Гору, стоявшую на высоте, у слияния Днепра и Сожа, рядом с Татарским бродом - единственным бродом, где, вплавь, или по холку в воде, конники всех мастей переходили на другой берег необъятно широкой реки. Дальше подорожников ждал путь в тридцать вёрст до бойкого торгового Любеча. В Любече через реку бодро сновали паромы, здесь пересекались предвечный водный путь по Днепру и не менее давний сухопутный: через Берестье, через Пинск, и Туров, и Мозырь, и на Чернигов. А оттуда - дальше на восход, в земли великой Московии.
Бод ехал в сторону Лоевой Горы.
Его Навгун, - потомок крупного сильного жеребца и дикой кобылы, - был на редкость вынослив. Но Бод взвалил на коня не только своё добро, но и кое-что на продажу*: давно обещал одному человеку. Теперь, хоть с опозданием, но должно выполнить уговор. Так что ехал медленно: приходилось всю дорогу сосредоточенно произносить заклинания, облегчавшие коню его ношу. Бод не стал укладывать поклажу в возок, всё равно перед лесом пришлось бы расстаться с колёсами, а обратно он поедет налегке.
Проехав двадцать вёрст от Речицы по гостинцу, да ещё полями вёрст пять, он остановился в многолюдной деревне Тисель. Спешившись, провёл Навгуна по единственной деревенской улице и ввёл во двор местной корчмы, поручив коня заботам хозяина. Дал знать, кому предназначена поклажа, - пусть приходит человек, забирает доставленное.
Сразу, несмотря на усталость и голод, ушёл за село, через вспаханные крестьянские наделы, в старый лес, - туда, где по дну сырого оврага тёк узкий ручей с прозрачной водой. Это место он нашёл когда-то, странствуя по здешней земле в холодную пору года.
Даже зимой ручей не замерзал. Он вытекал из незаметного родника, выложенного невесть откуда взявшимися валунами. Такие большие камни в этих местах редкость, им неоткуда взяться на здешней песчаной земле. Бод когда-то приложился к этим камням, приник лицом, обхватив руками, и был удивлён необычайной их силой. В стародавние времена это место было капищем, алтарём дикой веры. Камни кто-то навещал и после того, как во всём Полесье вот уже сто с лишним лет назад люди отреклись от древних идолов. Место не успело задеревенеть, погрузиться в почву, но заросло мхом и цепкой порослью молодых растений. Бод в прошлые приезды пытался найти того, кто ухаживал за алтарём - вдруг человек ещё жив? Но следов ведуна не было... Может, он, как и Бод, приходил к роднику издалека?