В движении вечном
Шрифт:
2
Элементарные вещи
Стихотворение в прозе
Все что ни есть, познается в сравнении, однако, великая фраза житейская.
Вот был развитой социализм, пили-ели в достатке, кормили пахучей буханкой свиней. Гордились державой великой, стремились и строили, и были спокойны в основах всегда. И не хватало.
Разрушили. И что получили взамен?
Вот
А не ценил.
И в "сонном царстве" воистину сонном, до боли в сердце бессмысленном, и в суматошном цеху пятьдесят на бестолковых фатально ролях казалось подлинно невмоготу и в невмоготу именно от этих бессмысленности и бестолковости.
Но.
Если нынче поставить в сравнения?.. И не на абстрактной теории, на желторотых тепличных амбициях, а на реалиях нынешних, в сущую явь воплотившихся? Поставить ребром на сравнения бывший домашний привычный уют, приличную должность в крахмальном служебном халате и... мерзость дрянную, промозглую, затхлую плюс ржавый дебильный дрючок.
Здесь!
– - среди мерзости здешней начинаешь ценить поминутно, велико, мечтательно самые элементарные, прежде совершенно не замечаемые вещи.
* * *
Положим, по неким служебным делам ты послан с заданием за проходную. Обычное дело, но если ты инженер, то и выходишь наружу во внешнем обличье по этому званию, выходишь с порога на улицу в том, в чем явился на службу с утра. А это, быть может, костюмчик рубашечка-галстук или пускай даже джинсы и свитер -- что этак что так, но одет ты со вкусом, ты в чистом и свежем, ты бодро, упруго шагаешь вперед. Просторная улица залита солнцем, ты юн, симпатичен, подвижен и строен, ты чувствуешь звонкую силу движений на ускользающих стрелках мелькающих глазок девчат. Лукавые стрелки мелькают под всеми углами как будто неуловимо, но, отмечая твой облик на тонкой флюидной основе, так сладостно дразнят и манят --- ты чувствуешь честь и достоинство, внешнюю силу на каждом упругом шагу. Твои двадцать пять будоражат, гремят изнутри неуемным зарядом, ты на ходу ускоряешь движение, и вот уже словно взлетаешь на фибрах высоких, ты словно летишь над землей на воздушных подошвах и переулочком малым, садовым и по проспектам центральным, большим.
Случайная встреча тебе только в радость:
– - Как жизнь, как делишки?
Случайный знакомый, конечно же, спросит, но это всего лишь рутина из нескольких слов для нечаянной встречи, слова записные с таким же ответом под скорую стать. А видишь ты прежде глазами, словам записным не внимая, ведь с первого взгляда и так все поймешь. Одет ты со вкусом, ты бодр и уверен, улыбчив на радость, в короткой беседе ответно шутлив. Казалось: и что тут такого, и это ведь было!
– - и было привычно как твердь под ногами, как символ, как вымпел, живая эмблема под фирменным знаком снаружи, которая тотчас сама за себя говорит.
– - Отлично!
Ответишь мгновенно с улыбкой на пару, ответишь единственным словом, но в том-то и дело, что больше не нужно в довесок каких-либо слов.
А вот вам другая картинка и также самая обычная, но уже из повседневных реалий нынешних.
Положим, тебе по служебному долгу предстоит рядовая работка. А именно надо доставить на нужное место такой витаминный продукт как сливы. Вне зимних холодов торговля овощами и фруктами у нас уличная, поэтому организовано несколько мелких торговых точек на особо людных местах под полотняными палаточными
И вот ты в до слизи затертом халате, в разбитых тупых башмаках, в триковых измятых штанах с металлическим лязгом выкатываешь на уличный асфальт до краев нагруженную тележку со сливами, непослушно и шатко виляющую на подвижных ржавых колесиках. Теперь предстоит задача перебраться через дорогу на другую сторону улицы. Казалось бы проще простого, но улица-то привокзальная. Это центральная широкая улица с полным набором всевозможного колесного транспорта. Оттого не спеши ломануть напрямик, чаще всего приходится тормозить на пешеходном переходе, ожидая зеленый сигнал. И вот ты тормозишь у светофора вместе с тележкой, нагруженной до краев товарными ящиками. А несколько минут назад ты разгрузил на аврале огромную мясную фуру-рефрижератор с говяжьими скользкими тушами, цепляя их остроносым дрючком и подхватывая на пару с помощником. Теперь лицо у тебя в грязных и жирных потеках, тело в липучей горячей слизи, ты весь словно пропитан до косточки липучим щекочущим жиром.
Ты ожидаешь с неясной тревогой зеленого света с груженой тележкой на переходе. Рядом центральный вокзал, и вскоре вокруг собирается, обступает вплотную большая толпа случайных прохожих. Люди чисты и опрятны, прилично одеты, на вид, как один беззаботны, и кажется!
– - все до единого глаза в упор озирают тебя. Чумазый и грязный, как смазанный пепельным жиром, ты ощущаешь на лицах безмолвный вопрос:
– - Что, братишка-бродяга, достала она-то жизнюка тебя?
Под этим вопросом ты взглядом опущен на влажные мелкие сливы, что вперемешку с каким-то ослизлым гнильем. Вот так среди пестрой вокзальной толпы пешеходов ты ощущаешь себя бурлаком-бедолагой, который по странному случаю вдруг влез невзначай на богатый дворянский пикник. Ты взглядом опущен лишь вниз, ты ожидаешь мучительно долго спасительный знак светофора, ты ожидаешь с неясным тревожным предчувствием, усталой ладонью легонько и дробно стуча по железным бортам.
И вдруг:
– - Привет!
Ты слышишь откуда-то сбоку короткое слово, и чувствуешь следом несильный толчок. И тот час хоть в прорву исчезни с концами -- земляк! Земляк, паренек из родного поселка. Ровесник, не друг, не приятель, но очень хороший знакомый, он знает и помнит тебя с самых маленьких лет. Он чист и опрятен, прилично одет и по моде, он, дико таращась, взирает сейчас на тебя:
– - Ты?!
Ты --- это почти вундеркинд и несменный отличник со школьной почетной Доски; чемпион на районных спортивных дорожках, по окончании школы престижный студент, затем на завидной работе, житель столичный с центральной квартирой в течение нескольких лет. И даже!
– - чего-то такого еще написал. В солидном журнале дебютный рассказ напечатали, в поселке услышали многие отрывок по радио, и вмиг вся округа узнала, такого в округе никто не достиг.
И вот ты в измятом, чумазом халате с каким-то ослизлым гнильем на руках.
– - Ты-ы?!.. здесь?
Он, дико таращась, взирает сейчас на тебя как на диво:
– - Ты что здесь забыл? Подработать здесь взялся?
В ответ ты лепечешь какую-то жалкую чушь. Мол, "выйти в народ" я решился, живые сюжеты решил поискать на низах. Вот потому и такая картинка, что видишь на диво, да только иначе нельзя. Ведь коль уж собрался о жизни сказать без обмана, то должен познать эту жизнь изнутри без прикрас, изведать не только с лощеной наружной картинки, но на мозольных и потных руках. И потому так глаза не таращи, приятель, и так далеко их не пучь, ведь то, что ты видишь всего лишь экзотика, маска, мотив преходящий. Мотив этот грустный и странный с побочного взгляда, но иначе как поступить?