Въ двнадцатомъ часу
Шрифт:
Свенъ, ничего не отвчая, облокотился на перила. Свжъ и отраденъ былъ воздухъ; съ луговъ по ту сторону рки тянулъ восточный втерокъ, наполненный благоуханіями только что скощеннаго сна. На противоположномъ берегу появились только на минуту поднявшіяся изъ воды испаренія, которыя то раздлялись на высокія и стройныя колоны, то громадными сплошными массами безпрерывно неслись вдоль по рк, какъ сонмы привидній, какъ тни воиновъ, которые своею кровью обагрили зеленыя воды могучаго потока. Вершины ближайшихъ горъ окрасились уже багрянымъ сіяніемъ восходящаго свтила, и когда по временамъ разрывались туманные покровы, виднлись широкія цпи горъ и блые дома городка у ихъ подножія. И вотъ поднялось свтило дня, плывя и трепеща въ своемъ лучезарномъ блеск надъ рядами низкихъ холмовъ того берега, и тогда разсялись облака призраковъ, воды широкаго потока засверкали великолпіемъ утренняго солнечнаго сіянія и показался пароходъ, шумъ котораго давно уже былъ слыщенъ; съ бурной поспшностью мчался пароходъ, такъ что волны, кипвшія вокругъ его колесъ, разбивались пною о берегъ.
— Вотъ насталъ и день, сказалъ Свенъ: — и нашему ночному похожденію пришелъ конецъ. Идемъ, Бенно; я ни одной минуты не стану уже ждать.
— Нтъ ли съ тобою визитной карточки? спросилъ Бенно.
— Это на что?
— Хотлось бы мн отмтить нкоторыя метереологическія наблюденія, которыя боюсь проспать.
— Возьми; но теперь я ухожу, сказалъ Свенъ; вынимая изъ футляра карточку и тотчасъ же повернулся, чтобъ уйти.
Онъ не видалъ,
Опять рука-объ-руку пошли они по улиц, ведущей въ городъ, чрезъ узкія ворота, и вышли на площадь по тихимъ еще и безлюднымъ улицамъ университетскаго города. У подъзда гостинницы «Золотая Звзда» они разстались.
Глава вторая.
Свенъ фон-Тиссовъ былъ послдній потомокъ знатной дворянской фамиліи, которая много уже столтій существовала въ богатыхъ помстьяхъ на берегахъ Балтійскаго моря. У него было нсколько старшихъ братьевъ, а такъ какъ родовое имніе было маіоратомъ и, кром того, онъ сильно возставалъ противъ обычаевъ и преданій своего рода, обнаруживая большое влеченіе къ наукамъ и ршительную склонность къ тихой, созерцательной жизни, то его и предзначали къ гражданской служб. Этимъ исключительнымъ направленіемъ ума онъ былъ обязанъ нжно любимой матери, прекрасной, тихой, болзненной женщин, которая, обладая чудесными дарованіями, дававшими ей право блистать на почетномъ поприщ, жила въ уединеніи родового замка, безполезно сгубивъ лучшіе дары природы, совсмъ или мало употребляя въ дло свои таланты. Ея мужъ, фон-Тиссовъ, былъ тоже младшій сынъ, а потому, слдуя фамильному обычаю, былъ предназначенъ къ военной служб. Въ ту пору онъ былъ красивымъ, блестящимъ кавалеромъ, пользовавшимся мирною гарнизонного службой, чтобъ переходить отъ одной побды къ другой. Его красота, слава его неотразимости, противъ которой никто не могъ устоять, сотни разъ испытанное мужество, не отступающее ни передъ какой опасностью, облекли его волшебною силой въ глазахъ того свта, гд онъ добивался побдъ; что же мудренаго, что молоденькая жена его полковника, мать многихъ дтей, прославляемая всми за ея умъ и любезность, ршилась на одинъ изъ тхъ проступковъ, которые по временамъ обнаруживаюсь печальнымъ образомъ всю неосновательность и глубокую распущенность самой, повидимому, высокообразованной жизни: она убжала съ молодымъ поручикомъ.
Разумется, отъ такого проступка возмутился свтъ, который до того времени съ тайнымъ злорадствомъ наблюдалъ за возникавшими отношеніями и даже покровительствовалъ имъ, но теперь, въ припадк добродтельнаго негодованія, предалъ проклятію какъ обольстителя, такъ и его жертву, забавляясь пикантными подробностями скандальнаго происшествія до-тхъ-поръ, пока не усталъ сплетничать и осуждать и пока не явилось на сцену новаго скандала не мене забавнаго, заставившаго забыть прежній.
Между-тмъ молодые люди не видли ни счастья, ни радости, какъ и всегда бываетъ, когда люди сворачиваютъ съ прямого пути. Къ ихъ брачному союзу представилось множество препятствій, и молодая, гордая женщина принуждена была долго терпть позоръ незаконныхъ отношеній. Наконецъ, когда съ этой стороны горизонтъ ея счастья нсколько прояснился, съ другой — тучи еще сильне помрачили его. Скоро фон-Тиссовъ замтилъ, что роль женатаго Дон-Жуана очень жалкая роль, но и его жена не замедлила убдиться, что самый блестящій бальный кавалеръ можетъ быть очень ничтожнымъ человкомъ и при случа весьма грубымъ мужемъ. Къ тому же, красавецъ фон-Тиссовъ не могъ или не хотлъ отказаться отъ жизни молодого холостяка, а потому молодой чет скоро пришлось вступить въ борьбу съ самыми непріятными заботами. Борьба выражалась со стороны юнаго воина далеко не воинственными жалобами и упреками, а по временамъ совсмъ не рыцарскими ругательствами и криками; со стороны же молодой женщины — тою покорностью, самоотверженіемъ, жертвами и неуклонною послдовательностью, которою отличаются благородныя женственныя натуры, лишь только настанетъ день несчастья и горькихъ испытаній, обнаруживающихъ истинное достоинство женщины.
Но вотъ настали и лучшія времена. Отецъ и два старшіе брата фон-Тиссова вскор умерли одинъ за другимъ и ему досталось все богатство; до того времени ему не снилась и во сн подобная счастливая случайность, хотя онъ уврялъ своихъ кредиторовъ въ возможности того. Тогда онъ вышелъ въ отставку, расплатился съ кредиторами, и обнимая свою жену, общалъ ей въ будущемъ жизнь полную очарованій и радостей. На это общаніе она болзненно улыбалась, зная лучше чмъ кто-нибудь невозможность ихъ осуіществленія. Цдые годы отчаянной борьбы съ блестящею нищетой своего положенія, напряженныя усилія поддержать и защищать безхарактернаго мужа надломили въ самомъ корн нжную натуру. Нкогда столь блистательная женщина, кумиръ и гордость своего кружка, находила теперь единственное развлечете въ случайныхъ посщеніяхъ, изрдка нарушавшихъ уединеніе деревенской жизни въ родовомъ имніи. Фон-Тиссовъ, находя достаточно причинъ быть недовольнымъ свтомъ, перебрался въ свое помстье вскор посл полученія наслдства. Отъ природы онъ былъ не дурной человкъ, но въ жизни своей очень мало длалъ для образованія своего ума и сердца. О преимуществахъ же своей жены, тмъ ярче выступавшихъ, чмъ ближе наступало время болзней и миновали годы цвтущей юности и красоты, онъ не имлъ ни малйшаго понятія. Онъ задыхался въ тихой, осмысленной атмосфер, которая разливалась вокругъ его жены. Она вступила на путь, по которому онъ не могъ и не хотлъ слдовать за нею, и скоро она увидла себя совершенно одинокою. Онъ питалъ къ ней высокое уваженіе да и еще любилъ ее по-своему, но ихъ взгляды, мысли и чувства слишкомъ расходились. «Она слишкомъ хороша для меня» говорилъ онъ: «а я, еслибъ и хотлъ исправиться, ужъ не могу сдлаться лучшимъ противъ того, какимъ созданъ».
Когда фон-Тиссовъ мало-по-малу и почти безсознательно отдалялся отъ жены, неспособный оцнить ея достоинствъ, тогда онъ предоставилъ ей полное вознагражденіе въ младшемъ сын своемъ Свен, хотя самъ того не зналъ и не желалъ. Оба старшіе брата Свена были душою и тломъ родными сыновьями своего отца, предпочитая конюшню гостиной, поле и лсъ саду. По природ они были отчаянными охотниками, съ равномрной наклонностью къ добру и злу. Очевидно было, что судьба ихъ вполн зависла отъ условныхъ обстоятельствъ, въ которыя они попадали.
Свенъ былъ истиннымъ сыномъ своей матери. Подобно братьямъ, онъ былъ высокаго роста и имлъ крпкое тлосложеніе; но этимъ ограничивалось его сходство съ отцомъ. Унаслдовавъ отъ матери нжную душу, онъ привязался къ ней съ неодолимою силой. На земл, быть можетъ, нтъ другихъ отношеній, въ которыхъ было бы больше тихаго блаженства, доступнаго человческому сознанію, какъ отношенія между благородною матерью и достойнымъ сыномъ. Свенъ сталъ обожать свою мать, какъ только научился себя понимать. Когда мать бывала больна, Свенъ, будучи еще маленькимъ мальчикомъ, оставался у ея постели какъ прикованный, по цлымъ часамъ и по цлымъ днямъ ухажиживая за нею, оказывая всевозможный маленькія услуги, что доставляло ему гораздо больше удовольствія, чмъ веселыя игры съ товарищами. Эта любовь къ матери увеличивалась по мрі того, какъ онъ становился старше и умне, по мр того, какъ онъ научался цнить свою мать по достоинству. Но еслибъ эта любовь потребовала вознагражденія — чего никогда не было — величайшая награда для него состояла бы въ взаимной любви достойнйшей женщины, въ безграничномъ довріи, которое она ему оказывала, въ неусыпномъ попеченіи, съ которымъ она наблюдала за развитіемъ
Съ неудержимою силой Свенъ привязался къ матери по случаю скоро сдланнаго имъ открытія, что кром его она ничего не иметъ на земл, къ чему ея сердце, полное любви, могло бы привязаться, и что безъ этой любви къ нему она была бы самою несчастною женщиной на свт. Дти отъ разведенныхъ родителей разными способами доходятъ до того, что рано начинаютъ понимать отношенія, которыя слдовало бы еще долгое время скрывать отъ нихъ. Вотъ братья и сестры, которые не носятъ ихъ фамиліи и не дти ихъ отца, вотъ дядя, который прежде былъ женатъ на ихъ матери, какъ они слыхали, и еще многое подобное. Такимъ образомъ немного времени прошло, какъ Свенъ сталъ мучить себя и свою мать жестокими вопросами: «Почему она развелась съ дядею полковникомъ? Отчего она была несчастлива съ дядею? Въ чемъ именно состоитъ счастье супружества? Счастлива ли она теперь?» И не много прошло еще времени, какъ онъ уже самъ былъ въ состояніи отвчать на эти вопросы и понялъ, что она несчастлива потому, что ни первый, ни второй ея мужъ не были ея достойны. Съ того времени онъ сочинилъ собственную теорію о достоинств женщинъ и недостоинств мужчинъ вообще, и по вол случая сдланное имъ открытіе въ родительскомъ дом подтверждалось подобными же отношеніями въ многихъ домахъ родственниковъ и знакомыхъ. Почти во всхъ этихъ кружкахъ женщины, получившія высшее образованіе, должны страдать отъ грубости мене образованныхъ мужей, все чтеніе которыхъ ограничивалось официальными газетами и журналомъ для скачекъ. Свенъ, обязанный женщин за лучшую часть своего воспитанія, симпатизировалъ женщинамъ и съ страстнымъ увлеченіемъ принялъ ихъ сторону противъ мужчинъ, грубое обращеніе которыхъ отталкивало его нжную, благородную натуру. Умная мать не упускала случая исправлять предубжденіе, которому она сама невольно подала поводъ.
Не прошло и полугода посл того, какъ Свенъ перехалъ въ городъ для дальнйшаго образованія въ наукахъ, какъ вдругъ онъ получилъ изъ дома письмо съ черной печатью, въ которомъ отецъ въ короткихъ словахъ извщалъ его о смерти матери. Она умерла отъ болзни сердца. Свенъ вполн почувствовалъ, что смерть ея ускорилась отъ разлуки съ любимымъ сыномъ; благородная женщина знала, что носитъ смерть въ сердц, но мужественно согласилась на разлуку. Это событіе оставило пустоту въ жизни Свена, которую даже всемогущее время не могло пополнить. Первая буря печали конечно утихла, но скорбь оставалась и облекала самыя свтлыя, солнечныя стороны жизни срымъ покровомъ. Онъ чувствовалъ невозможность возвратиться въ родительскій домъ, опуствшій для него со смертью матери. По окончаніи курса въ училищ, онъ просилъ и получилъ отцовское позволеніе вступить въ университетъ. Здсь онъ жилъ въ кругу милыхъ друзей, между которыми не послднее мсто занималъ Бенно, сынъ пастора въ помсть его отца, талантливый и трудолюбивый юноша. Три года прожилъ Свенъ этою мирною жизнью, которая только разнообразилась перемною товарищей и случайными поздками на время вакацій. Онъ предался изученію науки съ настойчивымъ увлеченіемъ, которое было основаніемъ его характера. Онъ не умлъ жить иначе и не желалъ ничего другого, какъ только полагаться на свое знаніе и зависть въ будущемъ отъ себя. Но скоро должна была произойти перемна въ его положеніи. Не кончилъ онъ еще курса въ университет, какъ получилъ извстіе, что его старшій братъ упалъ съ лошади во время охоты съ борзыми и до смерти ушибся; не усплъ Свенъ вступить на государственную службу въ столиц, какъ получилъ короткое увдомленіе о смерти своего отца и второго брата, которые оба сдлались жертвами эпидеміи, свирпствовавшей въ это время въ ихъ краю. Такимъ образомъ въ минуту своего совершеннолтія Свенъ увидалъ себя обладателемъ значительнаго состояния и въ такомъ положеніи, которое позволяло ему вполн слдовать своимъ наклонностямъ. Онъ немедленно оставилъ службу, систематическій бюрократизмъ которой началъ возбуждать отвращеніе въ его свободномыслящей душ, и ршился самъ управлять своими помстьями, въ интересахъ многихъ людей, которые смотрли на него какъ на своего господина и покровителя. Но скоро ему пришлось убдиться, что для этого призванія ему всего недостовало, кром доброй воли. Помстья были опять отданы имъ на два года въ аренду. Онъ надялся за это время пополнить tabula rasa своихъ хозяйственныхъ познаній и написалъ къ другу Бенно, который въ это время усплъ пріобрсть добрую славу какъ адъюнкт-професоръ медицинскаго факультета. Свенъ просилъ его совта, что ему длать. Бенно на это отвчалъ, что лучшаго совта онъ не можетъ придумать, какъ то, что Свенъ долженъ опять вступить въ ученье, откуда онъ, по мннію Бенно, слишкомъ рано убжалъ, то-есть онъ долженъ возвратиться въ университетъ, для того чтобъ теоретически и практически изучить сельское хозяйство въ сельско-хозяйственной академіи, находящейся при университет, и тмъ образовать себя для будущаго желаннаго призванія. Въ академіи пробыть одинъ годъ и за тмъ развивать и укрплять пріобртенныя свднія посредствомъ путешествій. Свенъ нашелъ, что этотъ планъ весьма разуменъ, и не теряя времени ршился послдовать ему. Посл этого прошло немного дней Бенно и имлъ радость заключить въ свои объятія друга своихъ дтскихъ и юношескихъ лтъ, въ виноградной бесдк за чашею пунша проболтать съ нимъ короткую очаровательную лтнюю ночь, и въ ихъ бесд прошедшее, настоящее и будущее казалось имъ прекрасаымъ, сливаясь съ ихъ возбужденными чувствами и глубоко взволнованными сердцами.
Глава третья.
Прошло нсколько дней посл той ночи. Сведъ полагалъ, что безъ всякаго труда снова пріютится въ столиц, но съ каждымъ днемъ убждался, что люди и отношенія никогда не встрчаются такимъ же, какими были оставлены. Если же они не измнились и остались тми же, то въ насъ произошла перемна, а чаще всего случается и то и другое. Изъ всхъ старыхъ товарищей-студентовъ одинъ Бенно оказался въ столиц. Свенъ розыскивалъ то того, то другого; одинъ умеръ, другой ухалъ въ Америку, третій, отличавшійся высокомрными надеждами, ухалъ школьным учителемъ въ уздный города близъ польской границы, а о прочихъ съ-тхъ-поръ не было ни слуху, ни духу. Вмст бывало они смялись, плакали, мечтали и кутили, обращались другъ съ другомъ какъ братья и были на ты, клялись въ вчной дружб; теперь же они безъ всти пропали и даже имена ихъ какъ-то забывались. Въ память о прошломъ Свенъ посщалъ т мстй, гд собиралась студенческая корпорація, къ которой и онъ съ Бенно когда-то принадлежалъ. Все т же картины висли на стнахъ, все т же флаги, роговые кубки и прочія прелести студенческаго житья-бытья были тутъ. На прежнихъ мстахъ стояли столы, но за смолами сидло другое поколніе — все незнакомыя лица, которыя показались Свену необычайно моложавыми, вроятно потому, что онъ самъ сталъ на пять лтъ старше. Ему трудно было сознаться, что было время, когда онъ самъ съ не меньшимъ воодушевленіемъ, какъ и окружающая его мододежь, распвалъ псни о «свобод переполняющей сердце» о «великолпномъ дом, который желательно воздвигнуть», о «плотничьемъ подмастерь, который долженъ выстроить вислицу изъ золота и мрамора» и о «жук, возсдающемъ на плетн».