В двух шагах до контакта
Шрифт:
— И зачем все это?! — всерьез разозлился Рогов.
— Зачем? Да затем что вы мне адекватными нужны. Затем, что я за вас двоих отвечаю, и не перед кем-то, а перед собой. И вы у меня должны нормальными вернуться, а не психами, готовыми только на «бей-беги». Ты Миша, ответь на пару вопросов, но так чтобы совсем честно, не мне даже, а перед собой. Готов?
— Ну давай, — кивнул Рогов.
— Ты понимал куда мы лезем и зачем? Не, не в романтику с патрулем и поисками пришельцев в шахте. А то что мы идем выносить трупы. Недельной давности трупы. Понимал? — в голосе
— Понимал.
— И что за неделю разложения в более-менее нормальной температуре, это будет полужидкий смердящий мешок с костями, распухший и подтекающий? — мимика осталась прежней, но яда в голосе стало больше.
— Да.
— Да ничего ты не понимал, — с грустью покачал головой Подгорельский, — Головой может мог предположить, но старательно обходил эту мысль стороной. Потому, что даже думать о таком неприятно. Согласен? И что выбора, брать или нет твоего сына с собой, у нас не было?
— И тоже да. На оба вопроса.
— Так какого хвоста ты его сам к этому не подготовил? Не проговорил, не накормил таблетками, как я, хотя бы. А я тебе отвечу — потому что ты сам об этом не думал, это слишком травмируеще, даже для тебя. Отвык ты от смерти. Забыл, что это бывает и это всегда рядом. Вот ты у нас достаточно информированный инженер, с допуском к информациям по чп и травмам. Скажи, сколько было «холодных» за время колонизации, что мимо тебя прошли?
— «Холодных» это погибших?
— Да.
— Десятка три, — Михаил задумался, большая работа всегда берет свою плату жизнями, а колонизация — работа огромная, — Может чуть меньше. В основном грубые нарушения ТБ.
— Вот и я тебе об этом. Ты отвык, что смерть всегда ходит рядом. Тут еще и усилия приложить надо немалые, чтоб убиться, вот и перестали бояться. И возраст колонистов тоже свое дает. У вас нет еще естественной убыли, и вы забыли, стали чувствовать себя бессмертными. Ты, дурень, уверен, что у тебя еще будет время на все твои задумки. А вот нет его никогда. И ты еще можно сказать образчик адекватности. Но вот о том что ребят из шахты забирать надо будет — ты думать не захотел. А нам всем просто очень повезло, что эти фиговины держатся своей территории, а не рыщут по всей базе в поисках пожрать. Несказанно повезло. А знаешь, что в нашей ситуации самое поганое? То, что нельзя вас переучивать. Вы потом в своем обществе чужими будете. Сестринство непуганных институток.
— Тебя опять несет?
— Если бы. Так, ты ответил для себя, почему не поговорил с Максимом? Сформулировал? А теперь ответь, были там слова: «забота», «оградить», «молодой»?
— Да, — Рогов скис.
— В этом и беда. Для тебя он все равно остается этим мяукающим свертком, который тебе в больнице отдали. Твой маленький котик — твой первенец-сын. Он рос и ты стремился его защитить и научить. Но когда мы столкнулись с совсем хреновыми делами, ты струсил, — на этих словах Рогов вскинулся и навис над собеседником, но тот продолжал без паузы, — И попытался его защитить как можешь. И вот это оказалось неправильным. Ты оказался не готов сам, и не мог подготовить
— И ты поступил по своему. Тайком накормил его таблетками, — почти прорычал Рогов, скрипя зубами.
— Да. И знаешь что, мне стыдно, — эти слова, хоть и не охладили Рогова совсем, но серьезно поубавили ярости, — Мне действительно стыдно. Несмотря на то, что я знаю что прав.
— И почему же?
— За то, что пришлось вмешиваться. За обман. За то, что у твоего сына не будет нормального взросления, с постепенным расширение границ. Да много за что, — теперь скис Подгорельский, начав выглядеть на все свои годы, которых было немало.
— И что ты можешь предложить?
— В том-то и проблема, что ничего. У нас есть пара тайн, и мы их будем потрошить здесь. Я не хочу притащить угрозу в город. Там наверняка найдется не один такой бессмертный дурак, что упустит угрозу. Вы отучились бояться. Вам стало это не нужно. Вот только страх эволюцией был придуман не зря. А потеряв нормальные здоровые страхи, вы начали выдумывать свои, искусственные, и настолько в этом преуспели, что настоящий не распознали.
— Так все же, зачем ты всех лекарством накормил?
— Я уже ответил. Чтобы с катушек не слетели, — повторил Подгорельский, и пояснил свою мысль, — И я очень доволен что не ошибся в дозировке. Теперь он научится бояться правильных вещей, не поймав какую-нибудь фобию и кошмаров на пару лет. Он знает, что люди умирают, и делают это некрасиво и внезапно. Но паники у него это не вызовет. Мог бы он прожить без этого знания? Судя по твоей кислой роже — мог, а судя по твоей жизни — нет. Просто столкнулся бы позже, а подготовлен был меньше.
— К этому нельзя подготовиться, — пробурчал Рогов, понурым тоном.
— Ну хоть это заметил. Ты даже сейчас стараешься смерть не назвать смертью. И да, подготовиться нельзя, но научиться встречать последствия можно. И еще. Тебе придется очень сильно с ним поговорить. По взрослому, без прикрас и увиливаний. С утра. А после обеда мы попремся в шахту еще раз. За материалами.
— Зачем? Ты же сам не собирался лезть в шахту, и вообще был против всей этой затеи. Запросим эвакуацию, нагоним людей с города, пройдем шахты из конца в конец огнем и мечом, выжжем заразу под ноль.
— И я не дам никому из присутствующих уйти отсюда. Любой ценой.
— Что!?
— Что слышал. Ни ты, ни я, ни твой сын, ни эта притвора базу не покинут. Даже если придется пристрелить всех.
— Ты совсем с ума сошел?
— Не понятно, ну так давай поясню. Я не знаю, что вы там от меня пытались спрятать, но вот не вышло у вас ничего. Если бы только они подозрительно переглядывались, я бы списал все на "познание запретных плодов", мол добрались детки до сладкого, взрослые удовольствия пощупав. Но ты вел себя также. Рожа только подозрительная. Косился, суетился, перекапывал докуметы, подозрительно поглядывая то на них, то на меня. И знаешь, что меня убедило окончательно? — он поднялся и взял из мойки Настин стакан, — Вот это.