В двух шагах от рая
Шрифт:
– Дьявол!
– Не поминайте имени нечистого…
– Зачем им зомби?
– Что будем делать?
Шелест дождя, здесь, рядом с дырой, он шелестит красиво. Пальцы перебирают пластины кредиток. Он их положит к остальным, в надежное место. Под камень. Скорее бы эти закончили спорить и ушли, но, пока не закончили, и он – Рокки не уйдет. Может, нужно будет еще что, и тогда к десяти, Рокки прибавит еще кредиток. И их будет… двадцать… тридцать… сто! Пальцы вспотели. Да, сто!
– Я смогу… это единственная возможность,
– Это глупый выход!
– Почему?
– Ну… не знаю, а вы что молчите, майор?
– Думаю, Кельвин не так не прав…
Спорят. О чем спорить, если у тебя есть кредитки. Много кредиток. Сегодня, да, сегодня днем, когда все уйдут, он достанет свой клад. Он пересчитает кредитки. Раз, потом еще и еще. Девятьсот тридцать семь и эти десять – девятьсот сорок семь. До ровного не хватает, ах как не хватает…
– Значит, решено?
– Да.
– Итак, я вступаю к Нетерпимым и пытаюсь, так сказать, изнутри узнать, что им известно о природе несчастных.
– Зомби.
– Ну да, зомби, а вы в это время…
– Пытаемся выявить источник, мы уже знаем, откуда они выходят, вернемся сюда следующей ночью, потом еще, проследим…
– Рокки та, может помочь та узнать, откуда та пришел зомби.
Все повернулись к нему.
– Ты знаешь, откуда они появляются?
– Нет та. Но могу помочь узнать та.
– Как, каким образом?
– По запаху, - Рокки постучал себя по носу. – Зомби та пришел и пахнет, Рокки может провести вас по запаху к тому месту, откуда он вышел та. Только нужно быстро та. Пока запах не остыл та.
– Пошли! Сейчас же, - засуетился самый рослый из чужаков.
– Пятьдесят три кредитки та, - сказал довольный собой Рокки.
19.
КЕЛЬВИН
Ворота были распахнуты, знаменуя открытость культа. Каждый мог прийти сюда и ступить за эти створки. Путь к исполнению желания. Осознанный, или шаг отчаяния. Тяжелые капли, ударяясь о пластиковые столбы, разлетались брызгами, или стекали змеистыми струйками – столбы были причудливо изрезаны, тщетно имитируя дерево.
В монастыре ворота также были всегда распахнуты, даже ночью – путь к Богу всегда открыт, независимо от времени суток. Далеко не все, кто заходил за створки, искали этого пути. Кто-то приходил, разуверившись в мире, кого-то вело отчаяние, кто-то в тщетной надежде забыться, кто-то просто – ради еды и крыши над головой. Они принимали всех, и тех кто искал забвения, тех, кто искал покоя и тех, кто просто прятался. Не дело людей судить поступки, мотивы, ибо сказано: «Не судите, да не судимы будите». Так было при отце-настоятеле Иоаникие, так было, когда в монастырь пришел он – Никодим Потапенко – разуверившийся в жизни сорокалетний мужчина. Так осталось при теперешнем игумене, почти так…
За воротами обнаружились постройки – серые
– Зачем пришел? – казалось, из пелены дождя соткалась бело-черная фигура, непромокаемый капюшон был натянут по самый нос.
Кельвин вздрогнул.
– За желанием, - самый логичный ответ, ну и майор проинструктировал его, откуда только все знает.
– Чего хочешь от желания?
– Исполнения.
– Веришь ли ты в Исполняющих Богов?
– Верю, - голос дрогнул. Не предает ли он свою веру, Бога?
Среди Нетерпимых, наверняка, были и христиане, и буддисты, и механисты с Бетельгейзе. Их вера здесь – собственные желания, наверное, самая искренняя, самая всеобъемлющая вера в мире.
«Прости, Господи, меня грешного и прости их, ибо не ведают, что творят!» - прошептали губы.
Он пришел в монастырь тогда, через год, после похорон Криса. Ровно в годовщину, сразу с кладбища. С Реей они к тому времени уже несколько месяцев, как не жили. Пришел и остался, еще через год принял постриг. Отец Иоаникий понимал состояние Никодима и не торопил его, даже отговаривал, но он был тверд в своем решении и в своей вере. И стал братом Кельвином.
– Обязуешься ли ты подчиняться уставу Братства, соблюдать его правила и исполнять ритуалы?
– Обязуюсь.
– И принять, что нет иных богов, кроме Исполняющих?
– Принимаю.
– И лишь Братство глаза, уши и воля Исполняющих в Городе.
– Согласен.
– И нет иной семьи, кроме Братства.
– Нет.
– И иного пути к исполнению, кроме пути Братства.
– Путь Братства – отныне мой путь!
– С этой минуты и до исполнения желания!
– С этой минуты и до исполнения желания.
– Сколько бы времени не понадобилось!
– Сколько бы времени не понадобилось.
– И не упрекну я Богов Исполняющих, если ожидание продлится долго.
– Не упрекну.
– Очень долго!
– Не упрекну.
– Желание не исполнится!
– Не упрекну.
– И нет другой истины, кроме истины Братства!
– Нет.
– А иные – суть нечестивцы и извращенцы!
Кто ж им слова-то писал? Одно радует – почти конец.
– Нечестивцы и извращенцы!
– И буду поносить их, пока есть силы и крепок голос.
– Буду поносить.
– Приветствую тебя, брат! – нетерпимый откинул капюшон, обнажая прыщавое лицо подростка, юноша развел руки, приглашая новоиспеченного брата в объятия, Кельвин шагнул к нему.