В двух шагах от счастья
Шрифт:
— На домашнюю работу?
— Да. Некоторые из этих несчастных становятся хорошими слугами, если у хозяина хватит терпения их вышколить.
— Думаю, ты права, — сдержанно кивнул Дэвид, которого покоробило высокомерие, прозвучавшее в добром по сути совете Селии. — Но я не собираюсь встречаться с ней снова.
— Как скажешь, — согласилась Селия, и внезапно общение с ней опять стало легким и непринужденным.
В течение нескольких дней Дэвид не сознавал, что намеренно ищет девушку, которую встретил на холме в лесу. Нужно было осмотреть достопримечательности, и на
К концу недели Дэвид мог бы сказать, что больше не вспоминает о той русской. И вдруг ранним вечером, когда он один, поставив машину в гараж, возвращался в отель, в обычно тихом и нарядном фойе его внимание привлекло непривычное оживление. Взволнованная горничная, пара официантов и сам управляющий — все говорили хором и жестикулировали.
Возможно, именно несколько раз сердито произнесенное слово «полиция» заставило Дэвида на них посмотреть, поскольку полицию не часто встретишь в приличном отеле. Но когда управляющий отступил в сторону, перед глазами Дэвида вдруг предстала Аня, нервно теребящая тоненькие пальцы. Но, несмотря на потрепанную одежду и страх, затаившийся в глазах, она держалась с достоинством, высокомерно наблюдала за всполошившимися немцами.
— В чем дело? — спросил Дэвид управляющего.
— Ничего особенного, мистер Мэнворт. Это просто беженка из лагеря на той стороне реки. Мария поймала ее, когда она кралась по коридорам. Надо держать ухо востро — они все воры. Полиция разберется.
При упоминании о полиции страх на лице девушки стал еще заметнее, но она и виду не подала, что поняла английскую речь. Не обратилась Аня также и к Дэвиду за помощью. Просто стояла и смотрела на него, а глаза ее сияли темно-синими звездами на бледном лице.
Дэвид так и не понял, что заставило его произнести эти слова:
— Думаю, тут произошла ошибка. Эта леди моя знакомая. Она пришла ко мне.
При других обстоятельствах резкая перемена на лице управляющего позабавила бы его.
— Господин, простите, пожалуйста, я не знал… Мария… — Управляющий метнул свирепый взгляд на застывшую с открытым ртом служанку, которая навлекла на него такую беду. — Если бы леди объяснила… Простите еще раз!
— Ничего. Ошибки случаются. Давайте больше не будем об этом. — Протянув руку, Дэвид пожал холодные пальцы Ани. — Пойдемте, присядем.
Словно по волшебству, все служащие вмиг исчезли. Но, только найдя место в тихом уголке, Дэвид сухо обратился к Ане:
— А теперь, пожалуйста, объясните, что вы делали в коридорах отеля?
— То, что вы и сказали, господин. Я пришла поговорить с вами.
— Со мной? А почему вы не спросили обо мне у управляющего, как все?
— Я не знала, как вас назвать.
— Я же сказал вам свое имя.
— Я запомнила только Дэвид, — робко объяснила Аня.
— Что ж… — Голос Дэвида стал мягче. — Так о чем вы хотели со мной поговорить, Аня?
— Мне не к кому было обратиться, а у меня большие неприятности.
На
— Что случилось?
— Мой отец очень болен, но не желает обращаться к лагерному врачу, потому что врач — немец, а мой отец презирает немцев. У наших соседей по комнате свои проблемы. Мне кажется, отец умирает. А у меня больше нет никого в этом мире…
— Дорогая моя, мне ужасно жаль, но… Что же я могу сделать? Почему вы пришли ко мне?
При этих словах по усталому лицу девушки проскользнул лучик надежды, словно она увидела что-то светлое за сумрачным горизонтом повседневности.
— В тот вечер на холме вы улыбнулись мне. И были ко мне добры. — Тут ее голос сорвался, и она разрыдалась. По щекам медленно покатились крупные слезы и закапали на выцветшее платье.
Дэвида было нелегко растрогать, и, как многие англичане, он чувствовал себя неловко при любом открытом проявлении чувств. Но что-то в трагедии этой девушки глубоко его задело. А слова о его доброте причинили почти физическую боль.
— Не надо, — ласково произнес он и предложил ей свой безукоризненно чистый носовой платок. — Не плачьте, дитя мое. Я сделаю все, чтобы помочь вам.
Она вытерла глаза и посмотрела на него:
— Вы сходите к моему отцу?
— Если вы считаете, что это поможет, конечно. Только я не врач…
— Но мой отец послушает вас.
— Думаете? Я не говорю по-русски.
— Он знает французский, а с вами сможет говорить и по-немецки. С чиновниками не стал бы. Он делает вид, что не понимает их.
Дэвид понял, что отец девушки — непростой человек. Но он уже дал обещание, а потому попросил:
— Подождите минутку, я оставлю сообщение у управляющего. Меня пропустят в лагерь?
— Я договорюсь с охранниками.
Подойдя к стойке, Дэвид быстро набросал записку тете, сообщив, что должен уйти и может не вернуться к ужину. Потом, не обращая внимания на взгляд портье, вышел с Аней из отеля. Они направились к гаражу и через несколько минут уже ехали по направлению к реке в «бентли» Дэвида. Несмотря на всю трагичность их миссии, девушка не могла удержаться и принялась восхищаться его красивой машиной. Несколько раз она с восторгом прикасалась к кожаной обивке и даже радостно рассмеялась, когда Дэвид опустил боковое стекло.
— Сделайте еще раз, — попросила она.
И, растроганно осознав, как она все-таки еще молода, он послушно несколько раз опустил и поднял стекло.
Вскоре они свернули на разбитую пыльную дорогу, ограниченную с одной стороны высоким длинным зданием с облезлыми стенами.
— Приехали, — сообщила Аня.
Со смешанным чувством сожаления и любопытства Дэвид остановил «бентли» под указанной ею аркой. Из будки немедленно вышел человек в униформе, и, высунувшись в окно, Аня заговорила с ним на баварском диалекте — Дэвид ничего не понял. На мгновение на лице охранника появилось сомнение. Потом, взглянув на красивую машину и англичанина за рулем, он пожал плечами и поднял деревянный шлагбаум.