В её руках
Шрифт:
– И ты предлагаешь оставить его умирать? Ненавижу! Самое главное сейчас – спасти Саске!
– Он мой брат.
Эти три тихих слова заставили Наруто успокоиться. На мгновение он представил, какого сейчас Итачи и что она чувствует, говоря подобные жестокие слова.
– Нет никакой возможности помочь ему? – тихо спросил Наруто.
– У нас нет. Но можно попросить помощи у Конохи,- голос Итачи был мокрым и слегка дрожащим, но лицо её оставалось спокойным.
– Но они же сами хотели убить нас…
– Так и есть, но официальную просьбу о помощи они проигнорировать не
– Я? Может, лучше Вы? – удивился парень. Всё же писать отчёты и просьбы о подкреплении было обязанностью капитана.
– Нет. Я не могу.
Парень вздохнул и, вытащив из сумки чистый свиток, написал сообщение. Итачи сложила печати, и рядом с ней появилась большая чёрная ворона. Птица коротко каркнула, взяла свиток в клюв и улетела.
– Что теперь? – спросил Наруто.
– Заберись чуть выше того места, где мы находимся, и начни делать карту. Поторопись, если это возможно, - ответила Итачи.
– А как же Вы? Вдвоём будет быстрее!
– Я не могу, Наруто. Я не могу…
Сначала парень хотел спросить почему, но потом его поразила страшная догадка, и он, развернув девушку к себе лицом, заглянул ей в глаза. Два обсидиановых зрачка были затянуты молочной дымкой и не двигались даже тогда, когда Наруто начал трясти Итачи за плечи.
Она была слепа.
– Всё к этому шло… Я и так уже почти ничего не видела. Удивительно, что такое мощное использование Мангекьё Шарингана, как вчера, не убило меня… - Итачи робко улыбнулась уголками губ.
– Но, как же теперь…
Наруто казалось, что вся кровь в его теле прилила к сердцу, заставляя его бешено биться. Ноги задеревенели, а пальцы, словно стальные крючья, всё сильнее сжимали плечи девушки. Взгляд Итачи был единственным, что выдавало эмоции в ней. Наруто часто ловил себя на том, что не столько слушает слова, сколько смотрит в глаза своему капитану. Так было понятнее, так было честнее. Не важно, что именно она говорила, эти глаза мимолётным блеском, незначительным увеличением зрачков, лёгким взмахом ресниц показывали её волнение, страх, раздражение… любовь. Сначала Наруто не замечал этого, но, вспоминая слова Курамы о том, что главное в человеке – взгляд, начал внимательно следить за девушкой, замечать изменения в ней. На застывшем безразличной маской лице только глаза выдавали живую душу. А теперь, когда они застыли и умерли, Итачи и вовсе казалась куклой, пародией на человека.
Это бесило. Это злило. Заставляло ненавидеть себя за беспомощность и саму Итачи за эту улыбку, искривившую её губы. То, что сама девушка не считала свою слепоту трагедией, делало Наруто ещё больней. Это было уже не просто страдание от того, что он не смог спасти товарища, а нечто большее, боль совершенно иного уровня. Более глубокая и более личная.
– Простите меня, капитан… если бы я… - прошептал Наруто, опуская глаза. Он понимал, что Итачи не может видеть его, но смотреть в эти бесполезные зрачки было выше его сил.
– Не извиняйся. Я джоунин. Я твой наставник. Я опытнее и сильней. Потому мне, а не вам, положено получать ранения. Я уверена, что в будущем
Итачи снова улыбнулась. Но эта улыбка была другой, настоящей. Наруто тоже улыбнулся в ответ. Он решил для себя, что раз сама девушка не отчаивается из-за своего состояния, то он просто не имеет право на это.
– Я пойду делать карту.
Саске застонал и сжал в ладони случайно оказавшийся рядом камень. Булыжник с громким треском раскололся и рассыпался на мелкие камушки.
– Брат… - выдохнула Итачи и, неловко завалившись на левое плечо, осторожно поползла к парню.
Наруто хотелось помочь ей, взять за руку и отвести к Саске, но он понимал, что если сделает так, то обидит Итачи. Три метра по холодным камням – этот тот путь, который девушка должна преодолеть сама. Добравшись до брата, Итачи осторожно взяла его руку в свои.
– Это всё, что я могу сделать… - а вот это была трагедия.
Наруто почувствовал, что он здесь лишний. Парень развернулся и полез вверх от уступа, на котором они находились. Но в памяти навсегда отпечатались слова Итачи и бледная ладонь Саске в её руках.
Узумаки вернулся только тогда, когда солнце уже почти село. Итачи всё ещё сидела рядом с братом и сжимала его руку.
– Как он? Как… ты? – с ходу спросил Наруто. В тишине дыхания младшего Учихи было почти не слышно, потому он предположил самое худшее.
– Всё в порядке, если так вообще можно говорить в сложившейся ситуации, - тихо ответила Итачи.
– Отдохни… Тебе нужно…
– Конечно, - сказала девушка, но даже не сдвинулась с места.
Наруто понял, что никакая сила этого мира не заставит её сейчас отпустить руку брата. Вздохнув, парень сел рядом и, слегка притянув девушку за плечи, вынудил её опереться о себя. Итачи не сопротивлялась. Они оба знали, что круг сегодня не появится, потому необходимости в такой близости не было.
– Мы не умрём тут, - после долгого молчания сказала девушка. Не вопрос. Утверждение.
– Конечно, не умрём. Пусть ты и Саске больше не можете сражаться, но я защищу Вас, - также уверенно ответил Наруто.
– Я верю тебе.
– Это главное.
– А я ведь АНБУ. Знаешь, чем мы отличаемся от остальных шиноби? Не умениями и опытом, а стилем боя. АНБУ не предназначены для защиты своих товарищей. Их главная задача – выполнение миссии. Потому, даже когда мы выполняем задание вместе, это не командная работа, а сумма навыков всех участников операции. Я ненавижу это…
– Ужасно, что в Конохе есть подобное…
– Ужасно? Это необходимость. Существование АНБУ позволят другим шиноби хоть иногда, но всё же следовать своим чувствам, а не задачам миссии.
– Всё, ради других… А вот это то, что я ненавижу в тебе. Ты тоже человек. Ты имеешь право на счастье не меньше, чем остальные! – Наруто не повысил голос, но было понятно, что он злится.
– Глупый… Я – убийца собственной семьи. Никчёмная дочь. Меня ненавидит единственный брат. Никчёмная сестра. Я слепая, полумёртвая. Никчёмный шиноби. Детей у меня быть не может, так что даже как продолжательница рода Учиха я бесполезна… Где здесь место для счастья?