В его власти

Рияко Олеся

Азанет замутило от одной только мысли об этом. Сидя здесь, среди разодетых женщин и довольных собой, хмелеющих мужчин, она была чужачкой. Добычей хищника, которому вздумалось поиграть с ней перед едой и похвастаться перед друзьями размером улова.

Но больше всего ее смущала не собственная участь, а то, как вела себя Агия, рыжеволосая цифия советника — она смеялась вместе с ними и то и дело касалась руки своего господина. Смотрела на него взволнованно и нежно… будто бы с любовью. Хотя Азанет было решительно не понятно, как можно так смотреть на человека, являющегося частью ужасной системы? На захватчика, присвоившего ее,

как понравившуюся вещь и говорящего о ней, как о пустом месте, не стесняясь того, что она тоже это слышит! Как там сказал отец советника До Аннара? «Как ты палку не строгай, а она все равно мечом не станет»? Это уж точно — ничто и никогда не сможет смыть кровь с рук и подошв имперцев. По крайней мере тех, кто непосредственно участвовал в битвах и последующих разорениях покоренных планет.

Девушка вздрогнула от неожиданности, когда после очередного всеобщего приступа смеха за столом, вызванного рассказом офицера Вар Аттры, До Готт положил свою горячую ладонь ей на колено. Азанет скорее разгневанно, чем смущенно обернулась на него, но командующий был все также увлечен беседой… а его рука между тем, поднялась выше, собирая волны черного шелка, выше и выше.

У девушки перехватило дыхание — что он делает? Прямо здесь, на глазах у всех? Неужели это прилично?

Отчаянно краснея, Азанет подалась вперед, чтобы хоть попытаться скрыть его действия, но мужчина, должно быть, расценил это по-своему — его пальцы остановились, жестко смяв шелк под собой, а отвлеченный до тех пор взгляд, внезапно обратился к ней, прошив девушку будто насквозь, и заставив вновь задержать дыхание.

Мгновение спустя, До Готт убрал руку с ее бедра и решительно встал с места, обратившись к гостям на имперском — и те поднялись следом. Поспешила и Азанет.

Тост командующего был долгим и оставил на лицах собравшихся выражение глубокой задумчивости. Пригубив бокал вслед за гостями, мужчина отставил его в сторону — в том едва ли убавилась половина — а затем, совершенно утратив интерес к окружающим, просто протянул Азанет раскрытую ладонь, предлагая отправиться прочь вслед за собой.

Идя рука об руку со своим врагом, следуя коридорами к месту своего привычного заточения, девушка думала о том, до чего же разными могут быть судьбы, которые так похожи — ее и Агии. Обе они были рабынями, захваченными в плен и подчиненными воле врага, но только враусианка сдалась, потому что была слаба в своей вере, а ей, Азанет, еще только предстоял бой за свою бессмертную чистую душу. И отступать в том бою было некуда, ведь солнцеликая Маат видит человека насквозь, от нее не скрыть правды!

Когда до кают-компании осталось совсем немного, До Готт ускорился еще больше и Азанет пришлось буквально бежать. Открыв дверь перед собой, мужчина толкнул цифию внутрь и спешно шагнул следом. Его нетерпение пугало девушку, но могла ли она сказать что-то против ему, своему господину? И все же, вместе с тем, это чувство… тревога, смешанная пополам с предвкушением и какой-то вынужденной неизбежностью, не вызывало у нее отвращение. А скорее даже наоборот… но Азанет не могла себе этого объяснить! Хотя, быть может, просто не хотела.

Дверь еще не успела закрыться за их спинами, когда мужчина подошел к ней сзади и положил руки на бедра, чтобы, притянув к себе ближе, уткнуться носом в затылок своей цифии. От тепла его рук и глубокого дыхания позади, Азанет буквально прошило дрожью, и мурашки побежали по коже, пробуждая желание.

— Мне так нравится твой запах… — Прошептал он, скользя руками по черному шелку вверх. — Тебе не идет красный, ты знаешь?

Азанет

лишь приоткрыла рот, не зная стоит ли что-то на то отвечать, а руки До Готта тем временем переместились на талию и сжали ее. Было что-то болезненное в этом жесте, что-то отчаянное. Мужчина уткнулся лбом в ее затылок и просто дышал. Ровно, размеренно…

— Прости меня. Я не хотел так поступать с тобой… не хотел делать тебе больно. — Прошептал командующий, отстраняясь. Мгновение — и он аккуратно развернул Азанет к себе лицом, чтобы заглянуть в яркие голубые глаза и нежно коснуться лица девушки грубой ладонью. — Мне сложно выразить то, что у меня внутри. Я никогда в жизни не думал, что буду испытывать чувство настолько сильное…

Его губы дрогнули, оставив мысли мужчины покрытыми тайной.

Азанет смотрела на него во все глаза — высокий, сильный, с жесткими чертами лица, в которых она не раз видела решительность, граничащую с жестокостью — сейчас перед ней он был растерянным юношей, пытающимся выразить то, что таилось в его душе… и она не верила ни единому слову.

«Это снова игра» — подсказывал ей внутренний голос. Снова попытка завладеть тем, что ему не принадлежит и принадлежать не может — ее душой. Но от чего же тогда в ответ сейчас так сильно колотится ее сердце?

— Ты опять молчишь. — Сказал он, всего за одно мгновение обретя свой привычный грозный вид. — Просто скажи честно, я тебе отвратителен, да? Ведь так? Все эти шрамы… я не смогу себя изменить. Это такая же часть меня, как мой голос или мои руки. Тебе противно, когда я касаюсь тебя?

Его жесткие пальцы больно впивались в кожу под тонким черным шелком, а темные глаза пытливо вглядывались в ее, вожделея ответа, который девушка не в силах была дать даже самой себе.

Шрамы? Это меньшее, что могло ее волновать. Его шрамы были ужасны, но ровно до тех пор, пока руки мужчины не касались ее кожи, рождая миллиарды электрических разрядов… Нет, ни за что она не могла признаться себе в этом, но прекрасно понимала, что даже то, кем он являлся, не было преградой между ними, когда губы До Готта находили ее и их тела сливались, двигаясь в одном ритме. Когда он смотрел на нее так, как сейчас или просто обнимал, не говоря пустых, таких бессмысленных слов.

Сердце девушки сжалось в груди — ни себе, ни ему она не могла рассказать в том, что чувствовала на самом деле. И потому просто промолчала, когда мужчина, так и не дождавшись ответа, отступил, запустив руку в свои густые темные волосы.

— Значит на все мои «да», твой ответ — «нет». Что ж, — ухмыльнулся он. — Наверно это правильно. Что тебе во мне любить?

«Любить? Он сказал любить?» — Азанет засмеялась бы, истерично и горько, если бы не боялась мужчину в одной с ней комнате настолько, что ноги подкашивались от одного его тяжелого взгляда. Но промолчать, услышав такое? Нет, этого она не могла:

— Любить? — Сказала она едко. — Вы вторглись на мою планету, лишили меня всего, а потом и забрали последнее. Я видела, как умирали близкие, как горели друзья, погибая под артобстрелом в том числе и с вашего корабля… и теперь вы спрашиваете меня, испытываю ли я к вам какие-либо чувства? Ох, определенно испытываю! Как вы думаете, какие? — Азанет душили слезы. Это была злость пополам с обидой и болью, которую она причиняла сама себе произнося это.

Командующий остолбенел и словно увидел в ее взгляде то, чего там раньше не было. Будто Азанет была статуей, которая внезапно заговорила… но ведь так и было. За все время, что они были вместе наедине, она едва ли раз произнесла больше слов, чем теперь.