В этот раз в следующем году

Кент Элисон

Это даст ей шанс понять, превратятся ли эти чувства, рожденные ранее из искр животного притяжения, в нечто большее. Или ее чувства основывались на том, что она всю жизнь была слишком привязана к бабушке и этой горе.

— Ты нравишься ему.

Бренна взглянула на бабулю, которая раскладывала обваленные в сахарной пудре шарики теста на силиконовом коврике. Нахальная улыбка появилась на ее губах, а глаза горели теплом. Но она не отрывала взгляда от работы, предоставив Бренне сделать следующий шаг.

Продев

ленточку сквозь отверстие в печенье в форме звездочки и обмакнув его в глазурь, она спросила:

— Давай вернемся к тому, что ты никогда мне о нем не говорила.

Все еще ухмыляясь, бабушка обваляла еще один шарик теста в сахарной пудре.

— Я уверена, что рассказывала тебе о визитах доктора Крейга.

Не-а. Бабушка могла уклоняться от ответа любыми способами, но Бренна не повелась бы на это.

— Я не об этом.

— А о чем тогда, тыковка?

Она крепко стиснула зубы. Эта женщина должна была стать дантистом. Бренна пожала плечами.

— Не знаю. Ты разговаривала с ним обо мне. Он знал о моей работе и моем переезде

— Пффф. Это я всем рассказываю, кто слушает мой бред о внучке.

Это не помогло. Бренна хотела выяснить, как много знала бабуля, рассказывал ли Диллон ей те же истории, которыми поделился с ней вчера. Но она хотела знать это, не раскрывая тайну о проведенной ночи.

— Ты видела его резьбу по дереву?

— Да. Он сделал мне большую чашу для кофейного столика.

— На ней стоит дата? — спросила Бренна, сопротивляясь порыву побежать в гостиную и проверить.

Руки бабушки замедлились. Ее улыбка померкла.

— Да.

— Ты знаешь, что значит дата?

Бабуля поставила противень в духовку, помыла и высушила руки.

— Ты видела даты?

Бренна кивнула, пытаясь завязать бантик на ленточке.

— Он рассказал тебе о них?

Она снова кивнула.

Бабушка с минуту изучала лицо внучки, ее взгляд был задумчивым и проницательным, затем она повернулась к тесту и на лице вновь расплылась улыбка.

— Тогда я скажу, что ты больше, чем просто нравишься ему.

— Бабуля! Ты мне вообще не помогаешь. — Хотя ей пришлось признать, что от слов бабушки ее пульс участился.

Он хотел ее, да. Он наслаждался ею, и она представила, как он заботится о ней.

Но ее бабушка чувствовала или видела большее? Именно это и хотела знать Бренн. Она собиралась переехать за восемь тысяч миль, что могло бы изменить всю ее жизнь. Мысль о том, что это могло быть ошибкой, что у нее могла быть иная причина, чтобы остаться…

О чем она думала? После одной ночи в его постели?

— Раньше у тебя никогда не было проблем с выбором подходящих холостяков женихов для меня.

Бабушка поставила миску с тестом и следующий противень на стол рядом, где работала Бренна и села слева от нее.

— Если Диллон

рассказал тебе те же истории, что и мне, ты поймешь мое замешательство.

— Замешательство в чем? Рассказать о нем? Или… — конечно бабушка не это имела в виду. — Или о том, что он подходит мне?

Сжав губы в тонкую линию, бабуля сосредоточилась на сахаре и тесте. Ее руки быстро и ловко двигались, несмотря на ее распухшие костяшки и возраст. После, как показалось Бренне, целой вечности, бабушка посмотрела на нее.

— Ты самое ценное в моей жизни, тыковка. И Диллон Крейг вероятно самый достойный человек, которого я когда-либо встречала. Но он, так же, самый истерзанный, и я бы не хотела видеть, как ты страдаешь.

— Не думаю, что он может обидеть меня.

— Ох, я тоже так не думаю. Не умышленно. Но заботится о ком-то с такой ношей, будет большой эмоциональной нагрузкой. Это я могу гарантировать.

Бренна опустила голову.

— Ты говоришь о дедушке Китинге.

— Я говорю о любом человеке, которому пришлось убивать других. Или видеть, как его друзья гибнут на войне.

— Но такой мужчина… — ее съедали противоречия, она была в растерянности. — Может, он больше всего нуждается в любви.

— Ты любишь его?

— Я встретила его всего лишь три дня назад.

— Ты любишь его, тыковка?

Даже ради бабули, Бренна не была готова признать свои чувства.

— Думаю, могла бы. Но как только я вернусь домой, закончу сборы, встречу новый год и отправляюсь в Африку. Поэтому теперь это не имеет значения, верно?

— Конечно, имеет, Бренна. — Потянувшись к руке Бренны, бабушка взяла ее обеими ладонями, и нежно произнесла. — Любовь — единственное, что имеет значение.

Глава 11

Диллон уставился на обшитый досками потолок гостевой комнаты Доноты Китинг, гадая, спала ли Бренна в комнате наверху. И располагалась ли ее комната дальше по коридору, как можно дальше от него, насколько могла устроить ее бабушка.

От этой мысли он улыбнулся, хотя, когда встал, его улыбка превратилась в гримасу. У него не было никаких проблем с соблюдением правил хозяйки, но ему не нравилось, что она держала ее подальше от него только ради приличия.

И что-то подсказывало ему, что вчера они обсуждали его, пока после ужина та устраивала Странника в стойле.

Хотя, чего он ожидал? Донота знала столько же о его прошлом, сколько и Бренна, и он не мог обвинять ее за то, что она хотела защитить внучку от ущербного человека.

Он натянул носки и джинсы, застегнул ремень и нашел ботинки. После вчерашнего обильного ланча и такого же обеда, не говоря уже о печенье, которое он грыз весь день, его желудок не должен был урчать, но было иначе. При любой погоде, восход означал кофе. И покормить Странника.