В глубь истории: историческая концепция К. Маркса
Шрифт:
Французская буржуазная революция оказала влияние на целую эпоху. Немецкие теоретики того времени уделяли особое внимание ее опыту, результатам и лозунгам. Среди них можно выделить два направления. К первому относились Гегель, Фихте и Шеллинг, которые в молодые годы всей душой были обращены к французской революции и восхищались ее достижениями. Ее практику они превратили в свою теорию, а требование развивать капитализм отразили с помощью абстрактных, туманных философских понятий. Впрочем, позже эта революция стала их ужасать, а якобинцы, которые, как известно, ратовали за ее развитие, – внушать им ненависть и отвращение. Они стали считать, что Великая французская революция зашла слишком далеко. Маркс придерживался иного мнения. Размышляя о возможных путях развития Германии, в своих исторических исследованиях он особенно интересуется французским революционным опытом. Маркс прочитывает «Историю последних пятидесяти лет» Карла Людвига, «Критическое изучение посмертного труда баронессы де Сталь» Жака Шарля Байеля, «Историю французской революционной эпохи» Эрнста Вильгельма Готлиба Ваксмута, «Историю Франции после Реставрации» Жана Шарля Доминика де Лакретеля, «О причинах, характере и последствиях июльской революции» Карла Ланцицолле. Также он изучает воспоминания якобинца Жана-Батиста Луве де Кувре, «Обращение
Бауэр решает эту проблему с позиций идеалистического отчуждения. Он сводит все к теологии и рассматривает религиозное освобождение как предпосылку к избавлению от политической неволи. По его мнению, евреям, живущим в христианских странах, для обретения свободы необходимо потребовать, чтобы местные христиане отказались от своих религиозных предрассудков. Однако если евреи сохраняют свои религиозные убеждения, то как они могут требовать у других отказа от их собственной веры? Самое упорное противостояние христиан и евреев происходит на религиозной почве, и, чтобы его устранить, обе стороны должны расстаться со своим вероисповеданием. Это касается и евреев, стремящихся к политической эмансипации, и христианских государств, которые могут освободиться только через освобождение других народов. Во-вторых, ликвидация религии означает возврат к самосознанию. Бауэр полагает, что христианство и иудаизм – это разные этапы в развитии человеческого духа, и если представить, что человек – это змея, то обе эти религии – кожа, которую он сбрасывает. В таком контексте отношения иудеев с христианами предстают человеческими, а не религиозными: «Только когда евреи и христиане отбросят ту особую сущность, которая разделяет их и обрекает на вечную изоляцию, признают универсальную человеческую природу и примут эту природу как истинную сущность, лишь тогда мы увидим в них людей» [20] .
20
Bauer; Bruno. Die Jugenfrage. Braunschweig, 1843.
Маркс смотрит на еврейский вопрос иначе. Он считает, что Германия, так называемое христианское государство, – это абсолютистская держава. В ней «имеет в действительности значение не человек, а его отчуждение. Единственный человек, имеющий значение, король, есть существо специфически отличное от всех других людей, к тому же еще и освященное религией существо, непосредственно связанное с небом, с богом» (1955. Т. 1. С. 396). Поскольку религиозный дух не стал светским, но остается в тесной связи с политикой, то в Германии критика религии становится предпосылкой всякой другой критики.
Однако это вовсе не означает, что отказ от веры ведет к политической эмансипации. Это два отдельных вопроса. С точки зрения идеологии борьба против религии подразумевает схватку со старым миром, который она охраняет, и поэтому критику вероисповедания можно развить до политической. Маркс по этому поводу говорит: «Ближайшая задача философии, находящейся на службе истории, состоит – после того как разоблачен священный образ человеческого самоотчуждения – в том, чтобы разоблачить самоотчуждение в его несвященных образах. Критика неба превращается, таким образом, в критику земли, религии – в критику права, теологии – в критику политики» (1955. Т. 1. С. 415). Однако полное искоренение вероисповедания – это совсем другое дело. Фактически политическое освобождение имеет своей предпосылкой не отказ каждого человека от веры, а избавление государства от всякой религии вообще, упразднение ее и ее привилегий. Когда государство вырвется из собственных религиозных пут и перестанет как политическая единица оборонять какое бы то ни было вероисповедание, встанет на собственную защиту, только тогда оно в опоре на национальное законодательство методами, соответствующими его собственной сущности, сумеет эмансипироваться от религии. Поэтому политическая эмансипация, или буржуазная революция, всего лишь переводит религиозные воззрения из сферы публичного права в сферу частного, придавая им индивидуальный характер.
Политическое освобождение не только не устраняет религиозного отчуждения, но и вообще не способно на это. В частной жизни человек может придерживаться неких религиозных воззрений, но в политике, ввиду отмены государственной религии и ее привилегий, он рассматривается как гражданин, равный в правах со всеми остальными, – вне зависимости от вероисповедания. Таким образом, в результате политической эмансипации человек не становится полноценным, а расщепляется: на еврея или протестанта с одной стороны и гражданина – с другой. Более того, человеческая личность также включает в себя и торговца, и поденщика, и помещика. Короче говоря, в социальной сфере у человека возникает один статус, а в политической – другой. Это свидетельствует о том, что при господстве капиталистической частной собственности человек одновременно ведет свою жизнь и в царствии небесном, и на грешной земле. В гражданском обществе он – частное лицо, эгоист, противопоставленный всем остальным, который живет своей мирской жизнью. В политике он действует как гражданин и существует в райском царстве сообразно со своей родовой сущностью. Маркс предпринимает серьезный анализ этого противоречия. По его словам, «там, где политическое государство достигло своей действительно развитой формы, человек не только в мыслях, в сознании, но и в действительности, в жизни, ведет двойную жизнь, небесную и земную, жизнь в политической общности, в которой он признает себя общественным существом, и жизнь в гражданском, обществе, в котором он действует как частное лицо, рассматривает других людей как средство, низводит себя самого до роли средства и становится игрушкой чуждых сил. Политическое государство относится к гражданскому обществу так же спиритуалистически, как небо относится к земле» (1955. Т. 1. С. 391). Следовательно, истинный индивид неуниверсален, он – не родовое существо; однако будучи им, в политической жизни он утрачивает
Освобождение государства от религии не означает, что то же самое происходит с человеком. Политическая эмансипация не только не помогает людям отторгнуть религиозные убеждения, но, напротив, таит в себе основу их возникновения. По мнению Маркса, отчуждение в мышлении человека собственной родовой сущности и возвеличивание ее до божества тождественно отделению человеческой сущности в форме государства, имеющему место в политике.
Пока существует противоречие между индивидом и родом, пока человек не стал истинным родовым существом, религия не исчезнет. У Маркса сказано: «Члены политического государства религиозны вследствие дуализма между индивидуальной и родовой жизнью, между жизнью гражданского общества и политической жизнью; они религиозны, потому что человек относится к государственной жизни, находящейся по ту сторону его действительной индивидуальности, как к своей истинной жизни; они религиозны, поскольку здесь религия есть дух гражданского общества, выражение отрыва и отдаления человека от человека» (1955. Т. 1. С. 397).
Очевидно, что политическая эмансипация не способствует истинному очеловечиванию животного. Начиная с эпохи Возрождения, буржуазные гуманисты представляют человека альфой и омегой бытия, но он, по мнению Маркса, является не истинным, а эгоистическим, не более чем членом гражданского общества. Это «человек в его некультивированном, несоциальном виде, человек в его случайном существовании, человек, каков он есть, человек, испорченный всей организацией нашего общества, потерявший самого себя, ставший чуждым себе, отданный во власть бесчеловечных отношений и стихий, одним словом, человек, который еще не есть действительное родовое существо» (1955. Т. 1. С. 397).
Отталкиваясь от этого, Маркс проводит критику бауэровской концепции прав человека. Согласно Бауэру, евреи, оставаясь сами собой и не отказываясь от своей религии, не могут претендовать на общие личные права. Для этого им необходимо принести в жертву свое вероисповедание. Бауэр рассматривает буржуазные права человека как воплощение общечеловеческой природы, противоположные особой еврейской сущности.
Маркс придерживается иной точки зрения. В буржуазной традиции выделяют две области общих прав человека. К первой относятся политические свободы, то есть гражданские права, включающие в себя право на участие в политическом сообществе, в государственной деятельности. Вторая содержит в себе права человека, а именно: свободу вероисповедания, неприкосновенность личности, прав и имущества. Индивид, о котором здесь идет речь, является членом гражданского общества, соответственно, эти права принадлежат гражданину вообще. Они не только не соответствуют человеческой природе, но и отторгают ее. Благодаря им эгоизм людей только поддерживается и развивается, а вовсе не преодолевается. Именно поэтому Маркс говорит: «Ни одно из так называемых прав человека не выходит за пределы эгоистического человека, человека как члена гражданского общества, то есть как индивида, замкнувшегося в себя, в свой частный интерес и частный произвол, и обособившегося от общественного целого. Человек отнюдь не рассматривается в этих правах как родовое существо, – напротив, сама родовая жизнь, общество, рассматривается как внешняя для индивидов рамка, как ограничение их первоначальной самостоятельности. Единственной связью, объединяющей их, является естественная необходимость, потребность и частный интерес, сохранение своей собственности и своей эгоистической личности» (1955. Т. 1. С. 402). Очевидно, что положительные достижения буржуазной политической эмансипации не приводят к эволюции от политического животного до истинного человека, а всего лишь превращают его в члена гражданского общества. Чтобы разрешить данное противоречие, необходимо ликвидировать раскол между индивидом и родом, освободить человечество.
Возврат человеческого мира и человеческих отношений самому человеку
Чтобы превратить члена гражданского общества в истинного человека, необходимо выступить против крайних проявлений самоотчуждения и вернуть людям истинные человеческие отношения и мир. К этому заключению Маркс приходит в результате анализа взаимосвязи между политической и человеческой эмансипацией.
Согласно позиции немецкого мыслителя, если евреи не откажутся от своей религии, они вправе требовать политической эмансипации, хотя она и не разрешит проблему освобождения еврейского народа. В действительности они уже освободились, когда овладели богатством, и играли значимую роль в реальной политической жизни Германии, несмотря на то, что их политические права были чрезвычайно ограничены. Этот факт признает и Бауэр. В своем «Еврейском вопросе» он отмечает: «Еврей, который, например, в Вене только терпим, определяет своей денежной властью судьбы всей империи. Еврей, который может быть бесправным в самом мелком из германских государств, решает судьбы Европы. В то время как корпорации и цехи закрыты для еврея или еще продолжают относиться к нему недоброжелательно, промышленность дерзко потешается над упрямством средневековых учреждений» [21] . Однако Бауэр подходит к еврейскому вопросу с идеалистических позиций. По его мнению, отсутствие у иудеев политических прав в теории, но обладание большой властью на практике – ситуация вымышленная, мнимая. Так считает Бауэр, но фактически здесь имеет место противоречие между политическим и финансовым могуществом. Если в человеческом представлении политическая мощь превыше денег, то в действительности все как раз наоборот: государственная власть – раба финансов. Маркс на этот счет замечает: «Еврей эмансипировал себя еврейским способом, он эмансипировал себя не только тем, что присвоил себе денежную власть, но и тем, что через него и помимо него деньги стали мировой властью» (1955. Т. 1. С. 409).
21
Bauer Bruno. Die Jugenfrage. Braunschweig, 1843.
Иудаизм и гражданское общество подходят друг другу. В своей основе иудейская религия носит абсолютно светский характер. Ее формируют реальные потребности и меркантильные интересы. Мирской кумир еврейства – торговец, еврейский бог в мире – деньги. С другой стороны, реальные потребности, корыстные интересы и финансы лежат также в основе гражданского общества, поэтому оно непрерывно исторгает все тех же евреев. С точки зрения исторической необходимости этот народ составляет особую его часть, и то, что они продолжают существовать, никак не противоречит истории, а, напротив, согласуется с ней. Следовательно, конечный результат эмансипации евреев – освобождение человечества от них самих, то есть от торговли и власти денег.