В глубь времен
Шрифт:
— Спасибо, сестричка. Ложитесь все! — и он показал пример. Испуганный Шанга, помедлив, присоединился к нему, Ос тоже, хотя на лице его было написано недоверие. Леонова, стоя на коленях, все еще держала в руках ботинок.
— Бросай его в дырку!..
Дыркой называли верхнюю площадку лестницы, которая объединяла дно Колодца с доступом в Сферу. Мины были на лестнице под ступенями. Леонова бросила ботинок. Ничего не произошло.
— Идем, — сказал Гувер. — Сними мне второй и сама сними свои. Мы должны быть тихими, как снег. Ос, вы не должны никого пускать, вы слышите? Никого.
— Но что?..
Не
В Яйце лежал мужчина, из его груди торчал нож, на пол стекала кровь. Рядом стоял человек, лицо его было закрыто маской. Двумя руками он держал плазерную пушку, направляя пламя на гравированную стену. Золото таяло и текло вниз.
Леонова держала револьвер в правой руке. Она боялась, что держит его недостаточно уверенно. Она взяла его двумя руками и выстрелила. Три первые пули вырвали плазер из рук человека, четвертая попала в запястье, почти полностью раздробив руку. Удар отбросил мужчину на землю, и пламя плазера прожгло ногу. Он завопил. Гувер устремился к нему и локтем выключил ток.
С ножом в груди лежал Хой То. Человек в маске — Люкос. Гувер и Леонова узнали его сразу, как только увидели. На МНЭ не было ни одного человека, хотя бы немного похожего на него фигурой. Ударом ноги Гувер сбил с него маску, открыв потное лицо с широко раскрытыми глазами. От жесточайшей боли в ноге, которая превратилась в пепел, гигант потерял сознание.
— Симон! Вы же его друг, попробуйте!..
Симон попробовал. Он наклонился к Люкосу и умолял его сказать, как обезвредить мины приклеенные к блокам памяти Переводчика, для кого он сделал эту бессмысленную работу, был ли он один или вместе с сообщниками. Люкос не отвечал.
С тех пор, как он пришел в сознание, его постоянно спрашивали Гувер, Эволи, Хенкель, Ос, Леонова, но он только подтвердил, что мины взорвутся, если к ним прикоснуться, и взорвутся, даже если к ним не прикасаться. Но он отказался сказать, через сколько времени они взорвутся, и не ответил ни на какие другие вопросы. Склонившись над ним, Симон всматривался в его умное мужественное лицо, в его черные глаза, которые глядели на ученых без боязни, без стыда, без бахвальства.
— Почему, Люкос? Почему ты сделал это?
Люкос молчал.
— Ведь это же не из-за денег? Ты же не фанатик? Тогда?..
Люкос не отвечал. Симон вспомнил их совместную битву со временем, которую они вели, чтобы понять два коротеньких слова, чтобы спасти Элеа. Изнурительная, гениальная работа, безграничная преданность. Как он мог убить человека и возглавить заговор против людей? Как? Почему? Для кого? И для чего?
Люкос смотрел на Симона и молчал.
— Мы теряем время, — напомнил Гувер. — Сделайте ему укол пентотала.
Снмон встал. В тот момент, когда он собирался отойти, Люкос своей мощной рукой, сильной как у четверых мужчин, схватил его за руку, повалил на кровать, выхватил револьвер из кобуры, прижал дуло к своему виску и выстрелил. Удар был очень сильным. Верх его черепа был полностью снесен, и часть мозга розовой струей текла по стене. Люкос нашел способ сохранить молчание.
Руководители
Возможно. Но ученые не были в этом уверены. Маленькая подводная лодка могла спокойно проскользнуть незамеченной мимо сторожевых судов. Но даже если это корабль Международных Сил, только сами Международные Силы могли его найти. Можно надеяться только на межнациональное соперничество, которое в этом случае могло помочь ученым.
Рошфу по радио связался с адмиралом Хьюстоном. Хотя их разговор прерывался магнитной бурей, которая всегда сопровождает бурю наземную, Хьюстон все же понял, о чем ему говорил Рошфу, и поднял по тревоге всю авиацию, весь флот. Но авиация ничего не могла найти в суровой антарктической белой каше. Все авианосцы обледенели. "Нептун-1" покоился на дне. Не могло быть и речи о том, чтобы поднять его на поверхность. В ужасе Хьюстон понял, что не остается ничего другого, как обратиться к советским подлодкам. Если Люкос работал на русских, то какой смысл посылать их на охоту! А если он работал на американцев, если Люкос был агентом ФБР, о чем Пентагон и не подозревал, было бы просто ужасно бросить русских против людей, которые защищали Запад и Цивилизацию. А если это сделано в пользу китайцев? Или индийцев? Или африканцев? Или евреев? Или турок? Если это было, если это было…
Наконец Хьюстон прекратил задавать себе вопросы, поняв бесполезность этого занятия, и применил предусмотренный план. Он разбудил своего коллегу, русского адмирала Вольтова, и поставил его в известность о случившемся. Вольтов не колебался ни секунды и незамедлительно отдал сигнал тревоги. Двадцать три атомные подводные лодки в сопровождении патрульных катеров направились к югу, приблизились к берегу на самое близкое расстояние и покрыли каждый метр скал и льда сетью улавливающих волн. На протяжении тысячи пятисот километров ни одна рубка не могла остаться незамеченной.
Буря немного утихла. Ветер дул с такой же силой, но тучи и снег исчезли и уступили место голубому небу. "Нептун-1" получил приказ действовать. Он всплыл на поверхность и стал пробивать волны. Два первых выведенных вертолета упали в море, даже не успев раскрыть парашюты. Немецкий адмирал Венц применил свое последнее оружие: два самолета-ракеты. Они несли на себе заряд бомбы и имели на носу маленькие стереоскопические передающие камеры. Они пробили ветер, как пули. Их камеры посылали на корабль две ленты с записью всего того, что было на берегу.
Весь штаб собрался в контрольном зале. Хьюстон и Вольтов рисковали жизнью, но прибыли, чтобы все видеть своими глазами, а заодно и последить друг за другом. Ни они, ни присутствующие здесь офицеры не были способны различить изображение, которые шли на левом и правом экране. Но электронные детекторы смогли это установить. Вдруг на правом экране возникли две белые стрелки. Две стрелки в правом углу, которые указывали на одну и ту же точку и перемещались вместе с ней.
— Стоп! — крикнул Венц. — Максимальное увеличение изображения.