В глубь времен
Шрифт:
Охранник около двери не хотел дать им выйти. Путешествовать снаружи без защиты — значит умереть. Ветер их ослепит, задушит, сломает, унесет и оставит умирать в холоде и смертельной белизне.
Гувер стащил с человека его шапочку и натянул ее на голову Леоновой. Затем он взял его очки, перчатки, тулуп и закутал в него тоненькую молодую женщину, толкнул ее на электрическую платформу и наставил на охранника револьвер.
— Открывайте!
Испуганный мужчина нажал на кнопку выхода. Дверь раскрылась. Ветер втолкнул охапку снега и бросил им под ноги.
— А вы? — острым голосом крикнула Леонова. — У вас же нет
— У меня, — перекрикивая бурю, завопил Гувер, — у меня есть мой живот!
Перед ними и над ними, слева, справа, впереди, сзади все было белым. Платформа, на которой стояла Леонова, нырнула в белый океан, перемещающийся с воем тысяч гоночных машин. Гувер почувствовал, как снег приклеился к его щекам и начал забивать уши и нос.
Здание с лифтом располагалось прямо перед ними всего в тридцати метрах — тридцать возможностей потеряться и быть унесенными ветром. Нужно было катить платформу по кривой траектории. Он думал только об этом, он забыл о своих щеках, ушах, о своем носе, о коже, которая начинала замерзать. Тридцать метров. Ветер резко задул справа и готов был сорвать их с места. Он пошел прямо навстречу ветру и вдруг подумал, что масло в его револьвере должно замерзнуть и оружие может не сработать.
— Держитесь того направления! Двумя руками! Здесь! Вот так! Не сбейтесь ни на миллиметр!
Голыми руками, которых он уже не чувствовал, он взял руки Леоновой и сжал их на перекладине. Затем он на ощупь нашел револьвер, прикрепленный к поясу, снял его, кое-как расстегнул ширинку. Живот его сразу же был омыт зверским холодом. Он засунул оружие в трусы и хотел снова застегнуть брюки, но змейка не поддавалась. Холод пробрался к его ногам, к его трусам и к оружию, которое он хотел засунуть в самое теплое убежище в себе самом. Он прижал Леонову к своему животу, как защиту, как препятствие против бури, обнял ее и положил свои руки на ее руки, сжимающие перекладину. Ветер попытался оторвать их от траектории и забросить неведомо куда. Они могли замерзнуть в десяти шагах от двери.
Буря все еще скрывала дверь лифта. Была ли она здесь, совсем рядом, прямо перед ними, за толстой массой несущегося снега? Или же они сбились с пути и платформа уносила их в пустыню, отдаляя их от жизни?
Внезапно Гувер почувствовал — они прошли мимо цели, они потерялись. Он крепко сжал руки Леоновой и со всей силы пошел прямо навстречу ветру.
Ветер проскользнул под платформу и приподнял ее. Бочки с пивом, которые стояли на платформе, сбросили Гувера на снег. Испуганная Леонова отпустила перекладину. Она почувствовала, как ее уносит ветер, и закричала. Гувер успел схватить ее за запястье и прижал к себе. Покинутая платформа неслась по ветру. Бочки с пивом исчезли в белой буре. Гувер покатился по льду, не отпуская Леонову. Одна из бочек прошла в нескольких сантиметрах от его головы. Ветер нес Гувера и Леонову. Вдруг они ударились о какое-то препятствие, которое издало металлический звук. Это была большая красная вертикальная поверхность — дверь в здание, где находились лифты…
… В лифте было тепло. С них стекал налипший снег и лед. Леонова сняла перчатки. Ее руки были теплыми. Гувер пытался дыханием согреть свои. Они оставались неподвижными и белыми. Он не чувствовал ни своих ушей, ни своего носа. А через несколько минут нужно действовать. Он должен подготовиться.
— Отвернитесь, — сказал
— Почему?
— Отвернитесь, черт возьми! Вы так любите много говорить!
Она покраснела от обиды, чуть было не отказалась, потом послушалась, стиснув зубы. Гувер повернулся к ней спиной, кое-как засунул обе руки в трусы и защепил двумя ладонями револьвер. Револьвер выскользнул и упал. Леонова подскочила.
— Не оборачивайтесь!
Гувер запихнул рубашку в брюки и схватил молнию на брюках двумя указательными пальцами, зная, что держит ее, но совершенно ее не чувствуя. Он дернул вверх, но молния ускользнула от него. Он снова и снова повторял это движение, выигрывая каждый раз по полсантиметра. Наконец, его внешний вид стал достаточно приличным. Он посмотрел на индикатор спуска. Они были на отметке девятьсот.
— Подберите револьвер, — попросил он, — я не могу.
Она повернулась к нему:
— Ваши руки?..
— Сразу мои руки! У нас нет времени!.. Подберите эту штучку!.. Вы умеете им пользоваться?
— За кого вы меня принимаете?
Оружием она владела достаточно хорошо. У них был пистолет большого калибра, оружие профессионального стрелка.
— Снимите предохранитель.
— Вы думаете, что?..
— Я ничего не думаю… Я опасаюсь… Все будет зависеть от доли секунды.
Лифт затормозил на трех последних метрах и остановился. Дверь открылась.
Мины охраняли Ос и Шанга. Они обезумевшими глазами смотрели, как из кабины вышел замерший Гувер, волочивший руки, как посторонние предметы, и Леонова, направившая на них огромный пистолет.
— Что случилось? — спросил Ос.
— Нет времени!.. Дайте мне зал, живо!
Ос снова стал флегматичным. Он вызывал реанимационный зал.
— Мистер Гувер и мисс Леонова хотят войти…
— Подождите! — крикнул Гувер.
Он попытался взять микрофон, но руки были ватными, и тот вылетел и упал на пол. Леонова подняла его и поднесла к его губам.
— Алло! Здесь Гувер. Кто меня слышит?
— Маисов слушает, — ответил голос по-французски.
— Отвечайте! Кобан жив?
— Да! Он жив. Конечно.
— Не спускайте с него глаз! Следите за всеми! Пусть каждый следит за своим соседом! Следите за Кобаном. Кто-то собирается его убить!
— Но…
— Я не могу доверять только вам. Дайте мне Фостера.
Он повторил сигнал тревоги Фостеру, потом Лебо. И каждому он повторял: "Кто-то собирается убить Кобана. Не допускайте к нему никого".
Он добавил:
— Что происходит в Яйце? Что вы видите на контрольном экране?
— Ничего, — сказал Лебо.
— Ничего? Как ничего?
— Камера сломана.
— Сломана? Черт возьми! Откройте мины! Живо!
Леонова вернула микрофон Осу. Красная лампочка перестала мигать. Минное поле отключилось. Но Гувер все же опасался. Он поднял колено и протянул свой ботинок Шанга с легкостью, которая была следствием влияние двадцати поколений работорговцев.
— Брось мой ботинок, малыш.
Шанга подскочил и отошел от него. Леонова разозлилась.
— Сейчас не время чувствовать себя негром, — она положила револьвер, взяла ботинок обеими руками и бросила. Не пытаясь вникнуть во все детали происходящего, полностью доверившись Гуверу, она понимала, как важно действовать без всяких промедлений.