От одного прикосновеньяПорой захватывало дух.Да смыло бытом те мгновенья,Как с тополей дождями пух.Живём, весны не замечая,И, узнавая, что почём,Придя домой, за чашкой чаяВсё спорим, спорим ни о чём.Давай не будем – об одежде,О том, что пьём и что едим!Присядем рядышком, как прежде,В глаза друг другу поглядим.Коснёмся вновь забытой темыИ, может быть, заметим мы,Как распустились хризантемыСреди пришедшей к нам зимы.
До
хлопьев снежных
Демонстрировала клёнуБелоствольная берёзкаСвой наряд простой, зелёный,А потом – осенний, броский.И к зиме пред ним решилаВ шубке белой красоваться,Да с листвою поспешилаНа беду свою расстаться.Прилетели ветры злыеК ночи с северного края,И берёзке дни былыеПоказались краше рая;Гнулась, веточки ломала,Мёрзла, ёжилась невольно;Враз несчастная познала,Как морозы жалят больно.Ночь терзалась так, как будтоВ страшном омуте тонула.Впав в отчаянье, под утроК клёну-молодцу прильнула.И согрев листвой своеюСтан её холодный, нежный,До поры желанной, снежнойКлён стоял, обнявшись с нею.
Перед окном больничной палаты гнулся от ветра на морозе клён с неопавшей листвой. Рядом с ним стояла голая берёзка, и мне показалось, что она тянется к нему, чтобы согреться под его ветвями.
Дочери
Раскину фотографии, как карты,И молча посижу в ночной тиши.И вот уже летишь как в облаках ты,Не в силах укротить огонь души.То вдруг – Кармен, то в образе ЖизелиСтройна, очаровательна, мила!О, как тогда мы с мамой не хотели,Чтоб ты у нас танцовщицей была!Напрасными остались наши речи,Бессильным оказалось слово «нет»,Умчалась ты мечте своей навстречу,В свой новый мир по имени Балет.Но как приятно было на душе,Когда о нём знакомые спросили,А я сказал – танцуешь, но ужеЗаслуженной артисткою России.
Ещё раз о любви
У природы уральской пора золотая,За багряной горою догорает закат;На зеркальных озёрах гусиные стаиПеред дальним полётом хлопочут, шумят.А на небе уже зажигаются звёзды,На ночное дежурство заступила луна.Будем с нею вдвоём верить в то, что придёшь ты,И тобой любоваться мне поможет она.Но порою боюсь и без лунного света,Чтоб с ума не сойти от твоей красоты;Если здесь, на Урале, и цветут самоцветы,Самый яркий из них самоцвет – это ты!
Замело ту тропу у калины
Памяти В. Вольфовича, создателя на ОТВ программы «Искры камина»
Было трудно поверить вначалеВ ту причину глубокой печали.Так внезапно случилась беда,И ушёл он от нас навсегда.Как он пел с гармонистами клуба!И его «Незабудка», и «Люба»,Побывав в самых дальних местах,У народа теперь на устах.Выходил он с улыбкой на сцену,Знали мы настоящую ценуЕго добрым делам и словам,От которых тепло было нам.Он ушёл далеко, прямо к звёздам,Но всё то, что с любовью он создал,Не
умрёт, будет жить день за днём,Как и светлая память о нём.Замело ту тропу у калины,Где ходил он, мечтая не раз,Но искрятся с экранов «камины»,И Вольфович опять – среди нас.
Из прошлого века
Помню те времена, когда все прогрессивное человечество боролось за мир. Войны и сейчас большинство людей на земле не хотят, но это нежелание как бы само по себе живёт тихо, а тогда о мире не писали только ленивые. Песни, стихи, картины, кружева, ковры и вышивки с голубями – всё это призывало к дружбе и миру между народами. Редактор районной газеты знал, что я в деревнях на концертах удивляю народ своими частушками, и однажды при встрече предложил сочинить что-то для газеты на первую полосу. И что вы думаете? Сочинил! А он напечатал с такой преамбулой: «…Печатаем звонкие стихи шофёра А. Козаренко «За мир на земле». Вспоминаю сегодня те стихи, наивные они. Но что поделаешь – время тогда было такое, да и я был на полвека моложе.
Увидев в газете моё стихотворение о мире на земле, директор Мокроусовской музыкальной школы Николай Антоненко при встрече со мной показал строчку, которая, как он выразился, не выходила у него из ума. Потом мы пошли в школу. Там он проиграл мне свою замечательную мелодию и предложил придумать к ней слова. Я пообещал попробовать. Долго у меня ничего не получалось, уж больно привязал он меня к своей строчке, ну никакой свободы мышления! «То не море расшумелось грозное» – именно так захотелось ему, чтоб начиналась песня. И всё же через неделю наша песня была готова, баянист Юра Першин быстро её разучил, и она стала украшением наших выездных концертов. Сельчанам песня очень понравилась, на бис не раз приходилось её исполнять. Назвали мы песню всё той же первой строчкой: «То не море расшумелось грозное».
Из прошлого века
Люди мирные борются с бурей и зноем,Превращая в сады и поля целину.Кто позволит в прекрасное время такоеРазжигать на земле мировую войну?!Нам для мира и счастья земля плодоносит,Мы ни счастье, ни мир не вверяем судьбе!Кто силён и отважен, тот мира не просит,Тот его отстоит в неустанной борьбе…То не море расшумелось грозноеВ летний вечер предо мной,То бескрайние поля колхозныеЗолотой шумят волной.Дорогие, сердцу очень близкие,Песни льются от души…До чего ж поля мои сибирскиеВ час заката хороши!Эх, гармонь, моя подруга верная,Сколько пройдено пути?Но таких полей нигде, наверное,В целом мире не найти.
«Икарус»
Угол крыши, как парус,Над сожжённой травой,Погибает «Икарус»Под струёй огневой.Он ещё б по маршрутуМного вёрст накатал,Да ненужным кому-тоВ час неправедный стал.Изловчились, сумелиЗа вместимость казнить.Сколько ж надо «Газелей»,Чтоб его заменить!Разобрали на части,Разрезают огнём,Кто-то пляшет от счастья,Я же плачу о нём,Понимая невольно,Чем он был для меня,Раз так стало мне больноОт шипенья огня.Повидал он немалоНаших горе-дорог,Гнал его я, бывало,И лелеял как мог.Чтоб прожить не вполсилыУ судьбы на краю.Так стоят у могилы,Как пред ним я стою.
Интересный случай
Был я тогда совсем юным. После обучения в ремесленном училище меня, столяра четвёртого разряда, направили на работу в г. Владивосток. Обрадовался я сильно! Никогда моря не видел, а тут сразу – Тихий океан! Два года отработал, как требовалось по закону, на заводе в столярном цехе, где делают мебель на суда, и нашёл работу интереснее – рабочим сцены в Крайдрамтеатре им. М. Горького. Освоился я быстро. Вся работа моя заключалась в том, чтобы ставить декорации, а когда шёл спектакль, просто отдыхать до следующего акта.