В глубине Великого Кристалла. Том 2
Шрифт:
— Здесь несовпадение по времени. И никогда толком не угадаешь. Бывает, что тамутро, а здесь уже вечер.
— Так и правда вечер… Надо, наверно, об ужине и ночлеге думать. А, лоцман?
— Естественно, — деловито сказал Сашка. И повел меня на другой край площади. — А вот смотрите, Каменные Ворота. Это место так называется — площадь Каменных Ворот.
При выходе на одну из улиц стояли две серые башни. Высоченные, будто колокольни. А точнее — не башни, а две сужающиеся кверху скалы, похожие на чудовищных размеров
— Впечатляет, — сказал я. — Дело рук человеческих или памятник природы?
— Всякие легенды рассказывают… Будто бы много лет назад они появились неизвестно откуда. Тогда все и закрылось — долина и город…
— А может, тут в основе какой-то исторический факт?
— Может быть… — сказал Сашка со странной неохотой. И сразу опять оживился: — А улица за Воротами знаете как называется? Улица Грибного Дождя!
— Разве здесь бывают дожди?
— Раз в десять лет… Снег чаще бывает, каждый Новый год. Конденсаторы сгущают туман в снежинки. А дождик делать труднее… Тем более грибной! Он ведь должен быть с солнцем!
После этих слов Сашка задумался на ходу. Мы уже прошли между башнями и шагали по улице Грибного Дождя. Чиба превратился в лохматого, размером с рукавицу щенка и заливисто лаял на кошек. Сашка вдруг начал скрести в затылке и глянул на меня — с хитроватым огоньком в зрачках. Потом остановился, начал смотреть вверх, а руки заложил за спину (как утром, перед скалой). Что-то зашептал. Мы стояли у штабеля коротких и широченных, больше метра в диаметре, труб из бетона. Они были похожи на серые бочки без крышки и дна. Видимо, здесь собирались рыть колодец или строить коллектор… Чиба-вороненок взлетел на верхнюю трубу и строго сказал оттуда:
— Алексан-д-р, пр-рекрати…
Сашка вдруг быстро стряхнул кроссовки, сдернул носки, сунул все это в сумку.
— Прячьтесь в трубу!
— Зачем?
— Сейчас начнется!.. Да скорее же!
Я малость струхнул. Поясницей нащупал край одной трубы, вдвинулся в бетонный цилиндр спиной (черт, брюки порву). Сашка прыгнул сбоку, съехал на меня, нас притиснуло друг к другу. Я подвинулся.
— Что это все значит, уважаемый проводник?
— Лезьте подальше, с ногами…
С высоты ударили отвесные звонкие струи. Я взвыл, въехал поглубже. Влетел мокрый вороненок, сел Сашке на голову.
— Это твои пр-роделки!
— Это твои проделки, Сашка? — строго сказал я.
Он заливисто захохотал. Высунул из трубы ноги, болтал ими под дождем. А дождь гудел, как в пустой цистерне. И вдруг мне показалось, что пробился сверху, заискрился в струях белый, нездешний луч солнца. Сашка крикнул, не оборачиваясь:
— Во лупит, Ёшкин свет! Игорь Петрович, знаете что? Те мальчишки с луком подумают, что это они дождик стрелами вызвали!
— Пусть думают!
— Ага!.. А завтра будет праздник! Здесь всегда праздник после дождя! Потому что деревья делаются гуще и цветет все!
…Ливень кончился
В конце улицы Грибного Дождя стояла двухэтажная, с хитрыми пристройками гостиница. Видимо, частная, похожая на те, что были в старину. Над дверью торчало железное копье, на нем качалась позолоченная вывеска: “Дорожный уют”. На первом этаже был зал с обширными столами и баром. За стойкой командовала двумя расторопными парнями дама в белой наколке и синем платье. У нее было острое, как нос клипера, лицо. Близко от переносицы сидели прицельные, словно два револьверных зрачка, глазки. Она мне показалась похожей на классную надзирательницу из старой гимназии.
— Хозяйка, — шепнул Сашка. — Спросите про комнату…
Я подошел и осведомился, могут ли здесь получить приют утомленные и едва спасшиеся от непогоды путники.
— А этот… босой ребенок тоже с вами?
Босой ребенок светски наклонил голову.
— Да, сударыня, я племянник. — И толкнул меня локтем.
— Есть комната наверху, — сообщила хозяйка с оттенком благосклонности. — Вам повезло. Завтра не будет отбоя от постояльцев. Ожидается карнавал в честь сегодняшнего дождя… Надо же, такое неожиданное чудо!
Знала бы она…
5. Венецианское окно
Наверху, в комнате, Сашка спросил:
— Игорь Петрович, вы не обиделись, что я вам в племянники записался?.. А то эта тетка вредная на вид. Пристала бы: “Почему с посторонними, кто такой…” А я не хочу зря болтать, что проводник. Скажешь, и все сразу глаза пялят.
— Ясно… Ты, племянничек, помыл бы все-таки задние лапы, — сказал я. Потому что Сашка с забрызганными в лужах ногами бухнулся на гулкую пружинную кровать, украшенную медными шариками на спинках. Прямо на светлое покрывало.
— Гудят у меня лапы-то, — признался Сашка. — А у вас?
— А у меня… Я весь гудю… то есть гужу.
Но, в отличие от Сашки, я не свалился, а стал осматривать жилье. Кроме комнаты со старомодной мебелью, была еще крохотная прихожая. В ней дверь, за которой душ, раковина, квадратная “сидячая” ванна и все, что полагается.
— Уютно, хотя и скромненько, — решил я.
— Зато окно во какое! — отозвался Сашка. Он уже не валялся, а возился с оконным шпингалетом.
Окно было роскошное. Овальное (“венецианское”!), чуть не на всю стену. В узор из гнутых переплетов был включен застекленный квадрат с шарнирами, который Сашка расшатал и открыл наружу. Запахло мокрой сиренью, сырым песком…
— Эй, ты куда! — обмер я.
Сашка юркнул в открытую часть окна, но не пропал. Радостно сообщил:
— Здесь крыша! Как балкон!
Под окном блестела железная чуть наклонная кровля пристройки. Она еще не высохла. Сашка с удовольствием потопал босыми ногами по волнистой жести, подошел к самому краю. Качнулся, махнув ломкими, как лучинки, руками. И ухнул вниз.