В горе и радости
Шрифт:
– Нет, все замечательно, – сказал он. – Только я даже не стану пытаться просить номер твоего телефона. Девушки делают комплимент твоим глазам, волосам, бороде, рукам, твоему имени, и это значит, что она готова встретиться с тобой. Девушка делает комплимент твоей рубашке? Считай, тебя отшили.
– Подожди… Это не то… – начала я, но меня прервали.
– Бен Росс! – крикнула кассирша, и парень вскочил. Потом он посмотрел на меня и попросил:
– Запомни свою мысль.
Он расплатился за пиццу, искренне поблагодарил кассиршу, потом вернулся к скамейке и уселся рядом со мной.
– Как
Нет, я ни в коем случае не собиралась его отшивать. Но ему удалось меня смутить, и я изо всех сил пыталась не показать свой интерес. Я широко улыбнулась ему, не в силах сдерживать рвущуюся наружу радость.
– Твоя пицца остынет, – сказала я.
Он отмахнулся от моих слов.
– Мне сейчас не до пиццы. Отвечай честно: ты дашь мне номер твоего телефона?
Вот оно. Минута «сделай или умри». Как мне на это ответить, не выплеснув всю нервную энергию тела?
– Я скажу тебе номер своего телефона. Это будет справедливо.
– Элси Портер! – выкрикнула кассирша. Судя по всему, она вызывала меня не в первый раз, но мы с Беном были настолько поглощены друг другом, что ничего не услышали.
– О! Прости, это я. Ты… просто подожди меня здесь.
Он рассмеялся, а я отправилась оплачивать пиццу. Когда я вернулась, он уже держал телефон наготове. Я дала ему свой номер и записала его.
– Я скоро тебе позвоню, если ты не против. Или мне следует подчиниться правилу «выжди три дня»? Это в твоем стиле?
– Нет, звони, – ответила я с улыбкой. – Чем быстрее, тем лучше.
Он протянул мне руку:
– Бен.
– Элси, – представилась я и в первый раз подумала о том, что имя Бен – это самое красивое имя, которое я когда-либо слышала. Я улыбнулась ему. Ничего не смогла с собой поделать. Бен улыбнулся в ответ и постучал по коробке с пиццей.
– Что ж, тогда до скорого.
Я кивнула.
– До скорого, – сказала я и направилась к своей машине. У меня кружилась голова.
Я сорвала магнит «Пицца от Джорджи» с холодильника и попыталась разорвать его пополам, но мои слабые пальцы с этим не справились. Магнит просто согнулся и растянулся. До меня дошло, что мои усилия абсолютно бесполезны, как будто уничтожение этого магнита облегчит каким-то образом мою боль. Я прикрепила его обратно на дверцу холодильника и набрала номер Сьюзен.
Она ответила после третьего гудка.
– Сьюзен? Привет. Это Элси.
– Привет. Мы можем встретиться сегодня во второй половине дня, чтобы обсудить все приготовления?
– Приготовления? – Я не успела подумать о том, о чем именно Сьюзен собиралась поговорить со мной. О приготовлениях я даже не вспомнила. Но после того как я осознала случившееся, я поняла, что действительно нужны какие-то приготовления. Надо все спланировать, тщательно просчитать способы того, как горевать. Ты не можешь даже погоревать спокойно. Нужно все делать в соответствии с американскими традициями и обычаями. Следующие несколько дней будут заполнены сообщениями о смерти и надгробными речами. Гроб и доставка
– Да, разумеется, – ответила я, пытаясь придать своему голосу нотки готовности. – Где мы с вами встретимся?
– Я остановилась в отеле «Беверли», – сказала Сьюзен и принялась объяснять, где он находится, как будто я не прожила в Лос-Анджелесе несколько лет.
– О, я не сообразила, что вы остались в городе.
Она жила в двух часах от него. Она что, не могла остаться в своем собственном городе? Оставить этот город мне?
– Надо о многом позаботиться, Элси. Мы можем встретиться внизу, в баре, – ее голос звучал вежливо, но совсем не заинтересованно и холодно. Я сказала, что встречусь с ней там в три часа. На часах было почти час. – В любое удобное тебе время, – ответила Сьюзен и отсоединилась.
О каком удобстве она говорит? Мне было бы удобно лечь спать и никогда больше не просыпаться. Мне было бы удобно в этот момент быть на работе, потому что у меня все в порядке, и Бен вернется домой к ужину, часам к семи, и мы поедим тако. Вот это мне удобно. Разговор со свекровью, с которой я познакомилась накануне, об организации похорон моего мужа, – вот это мне совсем неудобно, в котором бы часу ни состоялась наша встреча во второй половине дня.
Я вернулась в постель, придавленная всем тем, что мне нужно было сделать до встречи с ней. А нужно было принять душ, одеться, сесть в машину, доехать до отеля, припарковаться. Это было слишком. Когда вернулась Ана, я расплакалась от благодарности. Я знала, что она обо всем позаботится.
Я добралась до отеля с опозданием на несколько минут. Ана поехала парковать машину, предупредив, что будет ждать меня в вестибюле. Подруга попросила прислать сообщение, если она мне понадобится. Я вошла в бар и обвела его взглядом в поисках Сьюзен. В этом баре было холодно, несмотря на то что на улице было тепло. Я ненавижу кондиционеры, я переехала в Лос-Анджелес ради тепла. Помещение было новехоньким, но отделано так, чтобы выглядеть старым. За барной стойкой, слишком чистой для того, чтобы относиться к той эре, которую выбрал декоратор, висела грифельная доска с меню. Табуреты напоминали о кабаках времен «сухого закона», вот только они не были потертыми и потрескавшимися. Они выглядели безупречно чистыми и неновыми. Вот в такую эпоху мы живем. Мы способны испытывать тоску по вещам, сделанным вчера. На прошлой неделе мне бы этот бар понравился, тогда я любила все классное и чистое. Теперь я ненавидела его за фальшь и отсутствие аутентичности.
Наконец я увидела Сьюзен, сидевшую за высоким столиком в задней части бара. Она читала меню, опустив голову и закрыв лицо рукой. Потом свекровь подняла глаза и увидела меня. Пока мы смотрели друг на друга несколько секунд, я заметила, что глаза у нее опухли и покраснели, но выражение лица было деловитым.
– Привет, – поздоровалась я, усаживаясь. Она не встала, чтобы приветствовать меня.
– Привет, – ответила Сьюзен, удобнее усаживаясь в своем кресле. – Я вчера вечером заезжала в квартиру Бена, чтобы попытаться…