В городе слов

Luda Grant

И тогда я понял, что пока я живу своей жизнью в Нью-Йорке, сам никогда к этому не приду. А мне отчаянно хотелось. Анабель не была женщиной, которая хотела семью. Наши отношения были построены исключительно на общей выгоде. На её имя был записан мой бизнес. Она получала свою долю, я свою и при этом у меня не было проблем с законом, я все также мог продолжать делать свою работу в ФБР. Наши отношения были свободными. Мы жили в разных спальнях. Мы делили кровать с разными людьми.

А еще этот город не был местом, где бы я хотел строить семью, растить детей. Хотя бы потому, что все вокруг – отблески

прошлых ошибок.

– Джо?

Деми присаживается рядом, смотрит на меня и едва улыбается. Сдержанно улыбаюсь в ответ.

– Ты бы хотела уехать? – спрашиваю, поднимая глаза к небу. Мне все еще кажется, что я далек от ожиданий. Я хочу свободно встать, взять её руку и уйти, исчезнуть. Но этот мир пока не открыт для нас, нет билета на поезд. Есть только станция манхэттенского парка, есть недостача. А у облаков все просто, они словно рыбы, свободно плавают в открытом мире.

Некоторое время она молчит. Мне кажется, собирается с мыслями, а может и вовсе не хочет отвечать. Но, собравшись с собой, начинает говорить.

– Нью-Йорк прекрасный город, более того, он просто восхитительный, но… я в нем умираю, понимаешь? Иногда мне кажется, что проулочные дороги между зданиями сужаются и что-то начинает меня теснить, вытеснять. Это всё ошибки, которые понемногу меня уничтожают, здесь я постоянно о них думаю, встречаюсь с ними. Нет, не хочу убегать, хочу перечеркнуть страницу, перевернуть и начать выводить новые строки. Не заводить новых блокнотов с чистыми листами, всего лишь начать заново, красиво. Хочу найти гармонию с миром, с собой.

– И где бы ты хотела породить начало?

– Где-то за пределами эмоциональных тяжестей и последствий принятых решений. Хочу, наконец, найти свое счастье.

Я смотрю прямо на неё, она – на асфальт. Почувствовал неприятный осадок зарождающего чувства, но какого – я сам пока не понимаю. Она все еще ищет. И я бы хотел стать её находкой. Причиной, по которой она уедет из мегаполиса. Счастье будто огонь, который постоянно нужно разжигать, чтобы не погасло совсем. Я бы стал тем, кто постоянно подбрасывает дрова. Люди могут быть счастливы лишь при условии, что они не считают счастье целью жизни**. Для меня это не цель, а желание, которым бы я хотел упиваться на протяжении жизни.

– Тогда почему ты все еще здесь?

– Просто мне не с кем бежать.

– Мы можем убежать вместе.

– Джо…

Не даю закончить ей фразу. Наклоняюсь и целую, притрагиваясь одной рукой к её щеке. Сначала она замирает и издает протяжный стон, - я снова её прервал, - а затем отвечает мне, накрывая мою руку своей. Со стороны мы выглядим как обычная пара. Я чувствую, как на нас смотрят прохожие, некоторые с упреком и осуждением, некоторые с понимаем и одобрением. На самом деле, за то время, когда я себя сдал, мы стали отчаявшимися и пытающимися найти друг в друге лекарство. Не знаю, в какой определенный период я стал одержим ею. Но сейчас это выглядит не просто одержимостью, теперь нет цели заполучить еще одну женщину, теперь это нечто другое. Нечто, что я не чувствовал очень давно.

Мы отстраняемся друг от друга. Деми хочет начать говорить, но я снова ей не позволяю. В этот раз говорить начинаю я.

– Помнишь, прошлой ночью ты говорила о жизни за

серой массой людей? Говорила о Филадельфии, о возможности туда перебраться, на побережье океана. А затем замолчала и сказала, что это глупые надежды. И каждую ночь, которую мы проводили вместе после того вечера у меня дома, ты говоришь, что все неправильно и что у нас это в последний раз. И все равно приходишь, и мы все равно делаем это. Знаешь, почему? Потому что каждый из нас, наконец, нашел свое пристанище. Ты нужна мне, я нужен тебе. Я хочу уехать, потому что отчаялся. Но и хочу продолжать жить, хочу, чтобы ты продолжала. Не так, как сейчас. Красиво. Заново. Хватит оборачиваться…

Она прикладывает к моим губам палец, когда замечает изменения. Я стал говорить громче и настойчивее. Сжал её руку. Молчит, оглядывается по сторонам; я вздыхаю. Возможно, это действительно последний раз, когда мы делаем что-то вместе. Возможно, она права, нужно прекратить. И даже несмотря на все то, что произошло между нами, то буйство чувств, которые мы испытали, каждый все равно должен идти порознь.

В тот момент я даже хотел сказать ей, что чувствую на самом деле, что привело меня в этот парк сегодня. Ведь женщины нуждаются в признании в любви не меньше чем мы, мужчины. Но я не отважился. Почувствовал, будто все ниточки оборвались, будто город начал разваливается по буквам, собрать воедино которые слишком невозможно. Деми поцеловала меня в щеку.

– Я боюсь снова ошибиться. Не хочу больше жить по правилу «как положено». Мне… - она вздыхает, - извини, мне пора идти. Может, встретимся позже.

Деми встает и как можно быстрее идет в сторону выхода из парка. Там она ловит такси, садиться в него и диктует адрес нашего бюро. Как и сегодня утром, я остаюсь сидеть дальше, один. Теперь на месте, где она сидела, больше не остается ничего. Никаких уроненных записок, забытых ручек, ничего. Тогда я действительно для себя осознал, что это не тот случай, когда все зависит от моего слова. Впервые все зависило от неё. Мои чувства были у неё в руках, и, по-моему, она, даже не зная наверняка, обратила все в прах.

***

На прошлой неделе Анабель собрала все свои вещи и ушла. Я собирался, наконец, освободить свою квартиру от неё, от её слишком сладких духов, от высоких каблуков и большого количества розовой одежды, от рамочек с сердечком, где мы оба натянуто улыбались. Она ушла сама. По-настоящему влюбилась и решила строить отношения с тем, кого действительно любит и кто любит её. Сказала, что я могу все равно положиться на её имя, чтобы деньги по-прежнему приходили к ней. Она к ним не прикоснется, хочет найти работу. Стать такой же, как и все.

Делаю третий глоток бурбона в пустой квартире. В глаза бросается мебель, которую она покупала. В голову закрадывается мысль, как быстрее избавится от всех ненужных вещей. Думаю, что лучше было бы продать квартиру. Еще глоток. Даже состоя в свободных отношениях, мы иногда позволяли себе глупость. Теперь, смотря на все другими глазами, я не могу даже сесть на диван: мы были там вместе. И даже на том нежно-розовом комоде.

Глоток. Снимаю пиджак, расстегиваю первые две пуговицы рубашки. Мне становится душно в этой просторной квартире, меня душит пустота и одиночество.