В городке над Неманом
Шрифт:
— Здравствуй, товарищ Антон. Ну что ж, давай обнимемся по-братски…
А Димка смотрел во все глаза, как обнимались и целовались его отец и бородатый старик.
Димка даже заметил слезы на глазах у всегда спокойного отца, да и старик, вытащив большой платок, тоже вытер лицо. Нагнувшись, он поднял оброненный Бодренковым портсигар.
— Давно не курил, а сегодня нарушу свой обет. Дай-ка огоньку, Анатолий… Ну, сядем рядком да поговорим лад-ком, друг ты мой давний.
А Бодренков говорил растерянно:
— Как же так, Вениамин Иванович? И не предупредил… письмо прислал бы,
— С Еленой твоей мы уже встретились. Хотела она тоже на Неман бежать, да мы не позволили. Решили сами с Анатолием найти вас.
— Давайте, давайте собираться, — поторапливал всех Антон Валентинович.
— Да что ты, Антон, торопишься, — сказал Вениамин Иванович. — В кои веки я на рыбалку выбрался, да еще к другу заветному… Нет, нет, побудем часок, рыбки наловим к праздничному столу. А Елена твоя, между прочим, как только встретилась с нами, не в пример тебе, хоть я и бороду отрастил и усы, сразу меня узнала…
Заметив, как внимательно Димка наблюдает за всем происходящим, старик сунул руку куда-то под пушистую бороду и вытащил длинную конфету в целлофановой обертке.
— Получай, Дмитрий Антонович… Ну как, сегодня много наловил?
— У меня удочку рыба утащила, — доверительно признался Димка.
— Ай-яй! Как же так? И вороненок твой не укараулил. Скажу тебе ко секрету, у меня тоже такой конфуз был: полез за папиросой, пока прикурил, глядь, а удочки нет… Спасибо соседу, успел тогда мою удочку подцепить.
Димка повеселел.
— Дедушка, пока вам там лунку рубят, — он кивнул в сторону Анатолия, который уже орудовал пешней шагах в десяти, — вы в моей попробуйте. Может, даже удочку выловите.
— Ну, если хозяин позволяет, попробую. — Старик похлопал по плечу все еще стоящего рядом Антона Валентиновича и сказал ему вполголоса: — Ты, Антон, займись-ка тоже рыбалкой. Будет вечер, будет встреча застольная, там и наговоримся досыта. Дай мне сейчас жажду рыбацкую утолить, хочу и я рыбку-другую поискать в глубинах неманских.
Бодренков старший отошел к дяде Максиму, который возился у своих ставков. Но, видно было, что рыбалка уже мало занимала его.
Вениамин Иванович живо подготовил свою снасть. Димка загляделся на блесну, прикрепленную к радужной леске. Была она двухцветная: с одной стороны красная, а с другой — белая, серебристая, и тройник на блесне был закрыт красными шерстяными нитками.
Опустив блесну в лунку, Вениамин Иванович подергал несколько раз удочкой, приговаривая:
— Ну, где там окунь-воришка, подавай нам Димкину снастишку, а то самого вытащу. — Дернул еще пару раз и сказал изумленно: — Ты смотри, зацепил.
Но зацепил он не удочку, а хорошего горбача. Выбросил на лед, тряхнул удочкой, и окунь выплюнул блесну.
— Вот так-то, — удовлетворенно сказал он, вновь опуская блесну.
Димка заметил, что при этом Вениамин Иванович укоротил леску. И новый окунь забился на льду.
— А вы почему леску укорачиваете? — спросил Димка. Он уже сидел у своей первой лунки и подергивал удочкой. Но больше следил за бывалым рыболовом.
— А я, внучек, рыбу ближе ко льду поднимаю.
Димка так заслушался, что чуть не упустил свою удочку, на которую взялся приличный окунь. А тот дергал леску, будто злился на мальчика: «Поймал, мол, так вытаскивай!» Димка вытащил его, сунул в ящик и глянул вокруг. Отец с дядей Максимом тащили щуку, взявшуюся на живца. На удочку дяди Толи шла больше плотва.
Ивашки с Громом вблизи не было, как видно, промышляли на берегу в кустах тальника. Димке захотелось пробежаться, погреть ноги, зябнущие в тесноватых валенках. Он смотал свою удочку, положил ее в ящик, собрал туда же свой и отцовский улов. Ветерок, тихий вначале, стал крепчать. Потянула поземка. Начали снимать ставки и отец с дядей Максимом.
Антон Валентинович снова подошел к своим гостям. Димка услышал конец разговора:
— …Вот только где машину поставить? Снегу столько намело, что мы ворота второй месяц не открываем.
Дядя Максим, укладывая пойманных щук в свой рюкзак, добавил:
— На улице постоит. У нас пропаж не бывает. Воришка лишь один есть — вороненок Ивашка — черная рубашка, а ваш «Москвич» ему не по клюву.
На том и порешили. Вениамин Иванович уступил свои лыжи Димке, а сам пошел вместе с остальными рыболовами по проторенной тропинке к дому Бодренковых. Анатолий заскользил к мосту, где стоял «Москвич». Следом за ним — и Димка. Какой же мальчишка не захочет покататься на машине. Тем более, что у «Москвича» уже похаживал Сашка Воробей. Он уселся рядом с Димкой на заднем сидении. На капоте машины лежал слой снега. Ивашка прочно обосновался на этом насте. Он лишь взмахивал крыльями, когда «Москвич» подпрыгивал на дорожных выбоинах. А за машиной бежал Гром.
Как варят уху
Анатолий Вениаминович с помощью ребят устроил «Москвича» у ворот Бодренковых. Они спустили воду из радиатора, протерли замшевыми тряпками стекла и натянули на машину чехол, который достали из багажника.
Когда, покончив со всеми хлопотами, распрощавшись с Сашкой, которого мать позвала ужинать, Димка с Анатолием вошли в дом, на кухне уже царило веселое оживление. Вениамин Иванович сразу покорил сердце хозяйки. Сняв полушубок, под которым оказался байковый лыжный костюм, он повязал запасной передник Елены Петровны, достал из кармана острый рыбацкий нож, придвинул табуретку к ведру с картошкой, и тонкая-тонкая кожура начала виться в его проворных пальцах.
Елена Петровна говорила, что, мол, сама справится, а в то же время укоризненно поглядывала на мужа и Димку. «Вот видите, гость, а мне сразу помогать принялся».
Антон Валентинович тут же натянул полушубок и с ведром направился к колодцу. А Димка, захватив кастрюлю с кормом, приготовленным для петушков, побежал в сарай.
Когда он возвращался, Ивашка попытался юркнуть за ним в кухню, но в руках Елены Петровны мелькнул веник, огорченный вороненок повернул к конуре, куда уже успел залезть Гром.