В горячих сердцах сохраняя... (сборник)
Шрифт:
— Ты молиться умеешь? — спросил его Аренсибия.
— Нет.
— Так учись, скоро пригодится. Я лично намерен выбираться из этой мышеловки…
— Минуточку! — закричал Шакал из глубины пещеры.
Все повернулись к нему. Он сжимал в руках автомат, дуло которого было направлено явно не в землю.
— Среди нас стукач, и мы должны с ним рассчитаться.
— Точно, — послышался противный голос Хрипатого, — мы не имеем права это так оставить.
Аренсибия смотрел то на выход, то
— И кто же этот стукач? — спросил Делас прерывающимся голосом. — Кто это может быть?
— Сами что—то напортачили, вот вас и накрыли, — сказал доктор, желавший только одного — поскорее покинуть пещеру.
— Ничего мы не напортачили, — раздраженно ответил Шакал. — Нас предали, и кажется, я знаю кто. — И он многозначительно взглянул на Даниэля из типографии.
— Ты что, Шакал, спятил?! — возмутился тот. — С чего это вдруг? С какой стати?
— Да ты что, Шакал, он не мог… — начал было Делас, но Ромуальдо оборвал его:
— А кто же тогда? Может, ты, Освальдо?
— Нет, Шакал, что ты… — забормотал Делас, пятясь до тех пор, пока не уперся спиной в скалу. — Я только хотел сказать… может быть… что он… что… Может быть, ты и прав. Может быть, и он…
— Вы что, свихнулись? — негодовал Даниэль. — Как вам такое в голову могло прийти? Нам спасаться надо, бежать из этой западни…
— Я был против твоего участия, — продолжал Шакал, — ты всегда был мне подозрителен. Ты говорил, что хочешь в Штаты, потому что там твоя любовница, а у тебя баба, оказывается, здесь, на Кубе.
— Да нет, Шакал, это совсем другая. С этой я только развлекаюсь. Ты ведь знаешь, я большой любитель женского пола…
— И Освальдо говорил, что уж больно ты рвался на совещание в Бока—Сьега. Хотел, видно, разнюхать обо всем и донести своим проклятым коммунистам.
— Да ты что, Шакал? Просто хотелось узнать, что нам предстоит.
— Эта паскуда наложил в штаны, а нам из—за него теперь крышка! — заорал Хрипатый.
— А что, если оставить его заложником? — предложил механик.
— Ну уж нет, теперь не до этого, — ответил Хрипатый и поднял винтовку, из тех, что еще валялись на земле.
Даниэль молниеносно выхватил пистолет.
— Смотри! Так просто вам меня не прикончить, — зло бросил он.
— Да вы что?! — вмешался Лейва.
— Прекратите, — попросил доктор, — иначе они нас всех здесь сцапают.
— Если они услышат выстрел, нам отсюда не выйти, — поддержал его Аренсибия.
— Он прав, — сказал Гаванец.
— Не трус я и не предатель, — пытался объясниться Даниэль.
Джонни молча наблюдал за происходящим.
— Ладно, — согласился Хрипатый, — скажи спасибо, что… Не знаю, как тебе объяснить… Сейчас главное — выбраться отсюда.
Даниэль опустил дуло пистолета.
— Ну, Хрипатый… — простонал он и упал на землю.
— Ненавижу стукачей, — заявил Хрипатый, распрямляясь.
— Идиот, ты же выдал нас! — закричал Аренсибия. — Теперь красные придут сюда. Вы как хотите, а я пошел. — И он выбрался из пещеры.
— Пошли! — сказал Марио Порруа брату.
Доктор вышел вслед за Аренсибией.
Механик посмотрел на Шакала, на выход, сказал:
— Я пойду с Аренсибией, — и тоже вышел.
Гаванец поставил свой пистолет на боевой взвод.
— Ну ладно, Шакал, будь здоров, — бросил он на прощание и скрылся в кустарнике.
Освальдо Делас посмотрел на Ромуальдо.
— Что будем делать? — спросил он.
— Вот и я спрашиваю, — пробормотал Уильям Лейва, — что будем делать?
— Тебе бы лучше помолчать, Освальдо, ведь это ты привел к нам эту сволочь.
— Я же не думал, что он…
— Ты никогда ни о чем не думаешь, — оборвал его Шакал. — А вот теперь придется. Придумай, как сделать, чтобы эти коммунисты нас не сцапали.
— А мы что, здесь останемся?
— Хочешь — оставайся. Я бы лично остался, чтобы заткнуть пасть этому Даниэльчику, но не хочется попадать им в лапы. Пойду куда глаза глядят, а если кто встанет мне поперек пути, того сразу прикончу. Зря, что ли, я запасся этими «игрушками»?
— Я с тобой, — решился Делас, и они вышли вдвоем.
— А ты, Хрипатый? — спросил Джонни, ошеломленный случившимся.
— Я тоже иду, но сначала надо рассчитаться с этим… — И он кивнул в сторону Даниэля, лежавшего в луже крови.
Джонни поперхнулся, вытер об одежду неожиданно вспотевшие руки и вышел, прихватив оружие.
Когда кустарник кончился, он старался идти согнувшись. Впереди маячили Шакал и Освальдо Делас, направлявшиеся к небольшим мангровым зарослям. Джонни свернул в другую сторону, к манговой рощице, которую заметил еще по дороге сюда.
Не прошел он и пятидесяти метров, как его окликнули:
— Эй, ты! Стой!
Джонни даже не оглянулся, чтобы посмотреть, кто это. Он смерил взглядом расстояние до манговых деревьев — оставалось метров пятнадцать — и бросился бежать. Короткая очередь просвистела у него над головой, и Джонни прибавил ходу. Когда до укрытия оставалось совсем немного, он услышал рядом чечетку пуль. Осколки гальки взметнулись справа и слева. Он бросился на землю, ободрав руки и колени об острые, как зубья, камни. Гранаты и нож больно врезались в тело.