В гостях у Лешего
Шрифт:
— В лесу кто-то чужой? — это сказала женщина в красном сарафане и повела вокруг колдовским взглядом чёрных глаз, глубоко вдохнула, словно пробуя воздух на запахи.
— Даже ближе, чем ты думаешь, — на поляну вышел огромный чёрный волк, шерсть которого в отсветах костра отливала медью, а глаза светились уже знакомым оранжевым светом.
— Захарий тут…
— Сам смотрящий…
Слышались отовсюду перешептывания, и я сжалась, думая, как теперь быть. Задать стрекоча и попытаться убежать от волка, выйти к Лешему и все рассказать, или проще всего
Я попыталась слезть с Ромашки и услышала его спокойное:
— Не вертись.
И мы шагнули на поляну.
Все взгляды лесной нечисти тут же уставились на меня, от этого стало не по себе, и я осторожно, бочком, слезла с большой спины бурого медведя и постаралась тихонько отойти к орешнику и спрятаться за ним, но звенящую тишину разверзло грозное:
— Куда!?
И в меня вперился уже знакомый злой взгляд зелёных глаз.
— Я … пойду… наверное.
И я снова сдела ещё шаг.
— Стоять!
Окрик был таким неожиданным, что я подпрыгнула, а потом встала, как школьница, по стойке смирно.
— Ты почему ее не выпроводил?
Этот вопрос был адресован медведю, который посмотрел на Хозяина леса и проговорил:
— Так подарка у неё не было, лес не выпускал.
— Ты сразу не мог прийти сказать? — снова ледяной тон и злой взгляд зелёных глаз, которые сейчас больше напоминали опасное и топкое болото, а не молодую зелень весенней травы.
— Так мы думали, что получится солонку найти или ленту. А потом уже Захарий пришёл, — оправдывался Ромашка.
— А это кто такая? — ко мне подошла та самая красивая женщина в красном сарафане и колошнике из ветвей рябины.
— Ведьма новая гордеевская, за дубами к Казимиру пришла, — подал голос колдун Василий, который до этого стоял молча.
— Да, — я кивнула головой и переступила с пятки на пятку, чувствуя себя очень неуютно под ее любопытным и оценивающим взглядом.
— Ладно, пусть так идёт, — махнул рукой леший.
— Нет, так нельзя. Правила есть правила. — выступил вперёд колдун. — А правила ты и сам знаешь, что коли подарка у неё нет, то она должна принести цветок папортника. Вот тогда она и из леса выйти сможет, и подарок у тебя попросить, — старичок пригладил бороду.
— Нет.
— Боишься? — колдун лукаво улыбнулся и посмотрел на внука.
— Чего? Того, что она цветок не найдёт и тут навечно останется? Боюсь. Мне и одной встречи с ней хватило. А в остальном…
— Уж так ли и одной… — ухмыльнулся старичок и продолжил. — Коли она желание правильно загадает, лес ее отпустит. Да и всех делов.
— А если она цветок не найдёт? Или желание будет … сам знаешь какое?
— Ну и будет у тебя одной лесавкой больше. Тебе-то какая разница.… Я ее себе в помощницы возьму, она тебя не потревожит.
— А ты, я смотрю, уже все придумал, — ухмыльнулся Леший.
— Так не чета вам, олухам, — старичок хохотнул
— А я не против. Пусть остается, — проговорил самый молодой из троицы. — Раз уж она смогла тебя из себя вывести, я всегда ей рад.
— Отстань, — бросил Леший и снова посмотрел на меня. — Завтра особая ночь. Найдёшь до рассвета цветок папортника и принесёшь мне, — лес тебя выпустит, а нет — навсегда тут останешься.
— А дубки?
— Будут тебе дубы, коли в болотах не сгинешь.
И Леший отвернулся, потеряв ко мне всякий интерес, словно только что и не разговаривал со мной вовсе, а я все стояла в центре поляны, не зная, что мне делать.
— Извините, а может мне Захарий ленту вернёт, да я и пойду? — проговорила я, подходя к костру чуть ближе.
— Поздно. Раз сюда пришла, теперь только один выход: цветок найти, — проговорил мужчина с серебряными волосами, что сидел по левую руку от Лешего.
И тут ко мне подошли лесавки и, взяв за руки, закружили в хороводе:
— Не грусти!
— Станцуй с нами!
— Отстаньте от нее, озорницы! — прогнал девушек старый колдун и, взяв меня под руку, подвёл к столу, что стоял под большим дубом.
— Мы ведь с тобой так и не познакомились. Я Василий Дмитриевич. Ты уж прости, что я козлом с тобой бегал, да, видишь какое дело, задолжал я Ромашке нашему бочонок мёда, вот и…
И хотя старичок пытался принять самый беззаботный вид и говорил, улыбаясь, я чувствовала, что не так он прост, да и все вокруг поглядывали на него с уважением и даже страхом. Даже грозный Казимир-Зимушка, и злой Захарий не посмели ему перечить.
— А почему Вы вообще со мной в лес пошли?
— Так интересно ж было на ведьму гордеевскую новую посмотреть… Да ты угощайся, не стесняйся, — он указал на стол, который ломился от явств и лакомств, но я не рискнула что-либо брать отсюда, памятуя о бабушкиных рассказах о том, как нечисть порой подшучивала над людьми, принимая образ знакомого и давая какой-нибудь гостинец, который потом оказывался какой-нибудь несъедобной дрянью.
— Нет, спасибо, я не голодна.
— Ну, смотри сама, — пожал плечами седой старик и взял сидящего у меня на плече ауку: — А ты чего, малец?
— Да вот, за ведьмой посматриваю, — пискнул Демьян и потупил глазки.
— Молодец, это дело хорошее, — колдун взъерошил малышу волосики-травку и улыбнулся. — Ну, беги, поиграй с другими.
И я увидела, что в траве и впрямь быстро бегали похожие на Демьяна создания.
— Значит, так. Найти цветок папортника дело не хитрое, вот сохранить его куда труднее. Ты, главное, иди прямо, да с пути не сворачивай. Да ещё, как цветок принесёшь, ты поцеловать Казимира должна будешь, такое правило. Да только тот, кто душой чёрн, в ком злоба и зависит есть, хозяина леса если поцелует, навечно в том лесу и останется. Многие деревенские девушки свой сарафан внуку дарилаи, да невестой быть желали. Да только поцелуя его ни одна так и не выдержала. Обратились они лесавками…