В интересах государства. Орден Надежды
Шрифт:
— Потому что мы изгои. Мой род опозорен, а Серега и вовсе бастард. С ущербными вроде нас вам проще работать.
— И не только поэтому.
Ага. Еще я валю второранговых студентов-менталистов родовой силой, а Ронцова невозможно убить. Мы оба — прекрасные кандидатуры для различной подрывной деятельности. Может поэтому мной так в свое время заинтересовался Радамант? Косоликий-то специально отпустил меня погулять-побегать, чтобы я на своей шкуре ощутил все грани отмороженности имперской аристократии.
Эх, знай Корф, в какое пекло я угожу
Однако сейчас я оказался настолько противоречивой фигурой, что ни одна из всех этих сторон не знала, чего от меня ожидать. С одной стороны, это плюс. С другой — мне обеспечено слишком навязчивое внимание.
— Ладно, с нами все ясно, — я оперся локтями о каменную плиту стола. — Куда больше меня сейчас беспокоит вопрос с Афанасьевым. Вы можете высказать о нем хоть какие-нибудь предположения?
Мустафин положил фотокарточки на стол и скрестил руки на груди.
— Возможно, засланец Аудиториума. Или наблюдатель от Темной Аспиды — его могли ангажировать еще до поступления. Или Афанасьев был здесь по поручению органов государственной безопасности.
Я вздрогнул.
— Тайное отделение?
— Не разыгрывай невинность, Соколов. Ты должен понимать, что у тайного отделения к нам особый интерес. И раз уж речь зашла об этом… Насколько мне известно, тебе помогал с подготовкой к поступлению сам знаменитый Корф, — пронзительные глаза куратора, казалось, сверлили мне череп. — Это так?
Я пожал плечами.
— Да, у нас с ним была пара встреч. Он помог мне попасть к Матильде фон Штофф на обучение. Это ни для кого не секрет. Моя семья воспользовалась связями и с помощью Корфа убедила госпожу Штофф принять меня в Лебяжьем. Там я познакомился с Ириной, племянницей Матильды Карловны, и тройняшками Сперанскими. Мы вместе готовились к Испытаниям. Корф в этом процессе не участвовал, всем руководила Матильда Карловна. Если хотите, можете прочитать мою память.
Мустафин презрительно фыркнул.
— Если тебя завербовало Тайное отделение, то они уж точно позаботились о том, чтобы подсунуть всякому любопытному нужные воспоминания. Имперские ищейки пойдут и не на такое.
— В таком случае вы должны подозревать не только Афанасьева в возможной работе на Отделение, но и меня.
Мустафин печально усмехнулся.
— Я рассматриваю и такой вариант.
— Тогда что же нам делать дальше? Точнее, что вы собираетесь со мной делать, раз я раскрыл вашу причастность к Тагматис Эльпидас?
— Это очень хороший вопрос, Михаил.
Куратор принялся измерять шагами небольшое пространство грота. Моя задница одеревенела от холода, а яйца, казалось, и вовсе втянулись внутрь. Но я уже не мог торопить окончание этой встречи. По сути, от того, как я себя поведу сейчас и что скажу, решится
Мустафин должен был мне поверить.
— Я хочу работать с вами, — тихо сказал я, и Мустафин резко остановился.
— Боюсь, ты не осознаешь, о чем просишь. Даже если бы я доверял тебе, все равно требовал бы трижды подумать.
А вот сейчас нужно было особенно осторожно подбирать слова.
— Я не говорю, что намерен стать частью Ордена и не требую взять меня в свои ряды. Ректор взял мою кровь, и вы понимаете, что это значит.
— Просто взял кровь или заставил принести клятву?
— Кровь и клятва. Правда, слишком уж в общих словах. Ее довольно легко обойти, если в должной степени владеть собой и формулировать намерения правильно.
Мустафин кивнул.
— Дальше будет хуже. Поначалу всех держат на длинном поводке. Но чем больше тайн ты узнаешь, чем сильнее будешь становиться, тем большую опасность начнешь представлять для Аудиториума. И поводок станет понемногу укорачиваться. С каждым годом, с каждым заданием ты будешь все сильнее привязываться к своим хозяевам, и чем дальше, тем сложнее будет разрушить эти невидимые узы.
Когда Мустафин говорил все это, в его голосе сквозило не желание запугать меня. Нет, он не пугал. Он говорил об этом так, словно сам все это прочувствовал и пережил.
— Вас тоже связали клятвой? — Догадался я. — Но тогда как вы смогли…
Куратор приставил палец к губам.
— Тссс… Есть способ. Есть ритуал, что позволяет снять это воздействие, даже если не удастся заполучить отнятую кровь. Но я не могу открыть его тебе.
Что ж, сама возможность разорвать снять этот рабский ошейник уже радовала. Но для того, чтобы Мустафин согласился это сделать, он должен был доверять мне. И это доверие мне предстояло заслужить.
— Но я могу помочь вам в борьбе с Темной Аспидой, — сказал я. — Мне удалось кое-что накопать о человеке, который связывался с Меншиковым и Денисовым. Он писал им записки, и нам удалось выяснить, кто он. Я готов назвать вам имя в качестве жеста доброй воли с моей стороны.
В темных глазах куратора вспыхнул настоящий интерес, но смешанный с недоверием.
— Как у тебя это вышло?
— Помог один начинающий психометрист. Пришлось раскошелиться на винамий. За это, к слову, следует поблагодарить господина Денисова.
Аньку я раскрывать не хотел. Ни Аньку, ни Ядвигу. Нечего еще и их втягивать в это по самые гланды. И хорошо, что я умудрился вовремя вывести из игры Ирку — узнай она хотя бы о половине того, что здесь творилось, устроила бы бурю.
— Значит, ты готов дать нам имя одного из Темной Аспиды… В обмен на что?
— Ни на что. Говорю же, Савва Ильич. Мне кажется, сейчас неподходящее время для внутренних дрязг и выяснения кто кому друг. Есть Темная Аспида, которая пыталась убить меня и моего друга. Возможно, они заинтересуются Денисовым, если уже не заинтересовались. Константин… Мудак он, но с принципами, и я его ценю и уважаю.