В интересах государства. Орден Надежды
Шрифт:
— Значит, вы знаете о послании Аспиды, — заключил я.
Мустафин неопределенно кивнул.
— Знаю лишь, что оно было и дошло до адресатов. И еще что вы с Денисовым развернули бурную деятельность, наивно полагая, что ваше, прости Господи, расследование останется в тайне! А теперь у меня труп с ножом в груди, пожар в подземелье и огромная головная боль от вас двоих!
Вот это поворот… Но тогда все становится еще интереснее. Если тот мужик был послан Мустафиным приглядеть за Денисовым, то какого черта он раскрылся? Или понимал, что если
Звучало логично — мозг я и правда мог ему сломать и поджарить. И до правды бы докопался. И если бы нашел убежище нетронутым, то у меня на руках наверняка оказался бы компромат на вес золота.
Значит, поэтому дворник сперва пытался улизнуть от нас в катакомбах, а когда не получилось и он понял, что мы плотно прищемили ему хвост, то решил избавиться от улик. И заодно и себя выпилил — чтобы никто точно ничего не выяснил.
Блестящий пример самопожертвования. Еще и разыграно как по нотам. Сволочь.
Но если этот дворник состоял в Ордене Надежды, а его послал Мустафин….
Так, Миша, пока помалкивай. Если мы додумались до того самого, отсюда можно запросто не уйти живым. Мустафин знал мой потенциал силы. И если он сейчас вел себя наедине со мной так уверенно, значит, имел надежный способ от меня избавиться.
И я пошел с козырей.
— Тагматис Эльпидас. Ваш человек состоял в Ордене Надежды, — сказал я, глядя Мустафину прямо в глаза.
Сейчас я ставил на карту то немногое, что у меня было. Но других вариантов не видел. Пан или пропал.
Лицо куратора дрогнуло. Лишь на миг, но я понял, что попал в самую мякотку.
— Мы с Денисовым стали искать вместе, потому что он хотел выяснить, кто из Темной Аспиды толкнул его друзей на смерть. Я помог ему — потому что считаю Темную Аспиду угрозой. Денисов мне не друг, но наши интересы совпали. Он поделился тем, что знал, мы начали копать… Но пока что не особо преуспели. А потом заметили слежку. Ваш человек не особенно скрывался.
— Дальше.
— Мы погнались за тем человеком. Он скрылся в катакомбах. Пытался нас обмануть, но мы его раскусили. Уже в подземелье он пытался нас остановить, но… вы знаете, я много чего могу. В общем, у него не вышло. И тогда он бросился в тот зал, который вы нашли разрушенным. Поджег там все и успел убить себя.
Мустафин слушал мой рассказ с каменным лицом, но я видел, что он напряженно думал. Явно пытался прикинуть, что со мной делать, ибо накопал я немало.
— Почему ты считаешь, что он из Тагматис Эльпидас?
— Потому что к убежищу вели знаки. Я их расшифровал, и это позволило нам его догнать. Он и правда старался оторваться. Просто не учел, что я люблю ребусы.
Продолжая ковать железо, пока было горячо, я вытряхнул содержимое мешка. На стол посыпались обгорелые листы, пара целых склянок, несколько обглоданных пламенем, но все еще читаемых фотографий. Но я искал не это.
Нашарив маячок, я передал его Мустафину.
— Это
— Нашим?
— Савва Ильич, ну мне-то теперь не пиз… — я осекся. — Хватит лгать. Тот дворник погиб, чтобы не выдать вас и ваших сообщников. Я порой тот еще дурак, но не полный же кретин.
Мустафин едва сдержался, но все же сохранил лицо.
— Ты не сможешь доказать.
— Я и не собираюсь никому ничего рассказывать, — улыбнулся я. — Вашу тайну я не выдам. Многие постулаты Ордена Надежды находят отклик в моей душе, и мешать я вам точно не стану. Но сейчас важно не это. Афанасьева в ваших рядах точно не было?
Куратор мотнул головой.
— Нет. Даже никогда не рассматривали.
— В таком случае у нас с вами большая проблема, — я указал на артефакт. — Это маячок. И кто бы его ни отслеживал, сейчас он знает, что мы здесь.
Глава 18
Глас разума внутри меня истерично верещал о том, что я совершил огромную ошибку. Теперь Мустафин знал, что я его раскрыл. Знал о том, что я нашел убежище Ордена Надежды — наверняка одно из многих. Не могли же они так рисковать, собрав все яйца в одну корзину. И все же того, что мы с Денисовым нарыли, вполне могло хватить для начала больших разбирательств.
А еще Мустафин знал, что ректор питал ко мне особый интерес и наверняка догадывался, что меня посадили на кровный поводок. Зато стало понятно, почему куратор отказался делиться со мной информацией после того, как меня увели на разговор к Долгорукову той роковой ночью.
И сейчас все стало еще опаснее. Я торчал на кукане у Аудиториума, но при этом слишком много знал об Ордене Надежды. И еще во мне было достаточно богатырской силушки, чтобы дать отпор в случае нападения. Трудно представить большую головную боль для господина куратора…
Мустафин покрутил в руках маячок.
— Говоришь, нашли у Афанасьева? В вещах?
— Ага. Но не в комнате. Он сделал тайник. И вместе с маячком там лежали еще и эти фотографии, — я порылся в барахле и вытащил из книги спрятанные снимки. — Очень странный набор. И все — мои одногруппники.
Куратор чуть усилил яркость светового шара и принялся листать снимки.
— Погибшие княжичи, ты, Ронцов и Денисов. И правда, странная компания.
— И вроде там еще Перовская должна быть, — добавил я. — Но она-то жива и во всем том безобразии не участвовала.
Интересно, а могло так получиться, что Марианна тоже получила то “приглашение”, но отказалась? Или, например, ее отговорил Забелло. Странно, что она оказалась единственной из той княжеской шайки, кого вся эта история вообще не коснулась. Поговорить бы с ней, поспрашивать. Но со мной она бы точно не стала откровенничать. Кроме того, ей тоже могли завязать язык, как и Денисову.
— Из всего этого списка мы приглядывались только к вам с Ронцовым, — расщедрился на подробности Мустафин. — Думаю, не стоит объяснять, почему.